А в Никольском между тем нас уже ждал начальник местной погранзаставы. В моем (тогда еще советском) детстве в число обязательных к прочтению детских книг наряду с «Незнайкой» и «Винни-Пухом» входили истории про отважных пограничников и их верных остроухих псов, выслеживающих подлых шпионов, которые то и дело норовят с коварными целями проникнуть на территорию Советского Союза. Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь в числе этих нарушителей окажусь и я.

Прибрежная акватория Камчатки и Командорских островов формально является пограничной зоной. Никого не волнует, что до границы с США оттуда несколько сотен километров и располагается эта граница посреди Тихого океана, так что нарушить ее частному лицу, не располагающему достаточных размеров плавсредством, физически невозможно. Впрочем, как известно, строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения, так что, пока мы работали на самой Камчатке, особых проблем с пограничниками у нас не возникало. Не возникало их и на Командорских островах до тех пор, пока на здешнюю погранзаставу не прислали нового начальника. Поговаривали, что его сослали на этот «край света» за склочный характер и допущенные в связи с этим профессиональные перегибы в месте предыдущей дислокации. В небольшом социуме села Никольского эти качества расцвели пышным цветом.

Началось все довольно мирно – при нашем очередном визите в поселок майор очень вежливо и дружелюбно объяснил нам, что теперь мы должны уведомлять пограничников по рации о каждом своем приходе в село и уходе из него. Ну ладно, подумали мы, чем бы дитя ни тешилось. Стали уведомлять. Кроме того, майор потребовал нарисовать на носу катера круг, разделенный на черную и белую половинки, – в каком-то устаревшем законе он раскопал, что все маломерные плавсредства в пограничной зоне должны иметь такой рисунок. Круг красуется на катере до сих пор – любопытствующим мы объясняем, что это стилизованная косатка, вид спереди.

Когда мы снялись с полевого лагеря, то пришли в Никольское, ведя на буксире лодку, которую весь сезон использовали для того, чтобы добираться с берега до катера. Подходя к селу, как обычно, сообщили по рации свой номер и количество людей на борту. Когда же на следующий день зашли на заставу, чтобы оформить какие-то бумажки, майор все с тем же дежурным дружелюбием заявил нам, что мы нарушили закон, не уведомив пограничников о том, что буксируем за катером лодку. Признаться, мы несколько охренели от подобного идиотизма, но майор был совершенно серьезен.

Пришлось заплатить штраф, но, поговорив с друзьями и знакомыми, мы выяснили, что были далеко не первой жертвой майора и, в общем, легко отделались. Особо яркими звездами в шлейфе его подвигов того лета сияли два случая. Во-первых, он оштрафовал «за незаконный выход в пограничную акваторию» рыбаков, заводивших сеть в устье речки и зашедших в море в болотных сапогах. Во-вторых, как-то раз ночью к селу подошло научное судно «Георг Стеллер», направлявшееся на Медный, и по причине большой срочности не стало дожидаться утра, так что двум людям из Никольского пришлось выйти к нему на лодке прямо ночью. Естественно, они не стали посреди ночи звонить на погранзаставу, чтобы сообщить, что собираются проехать по священной погранзоне 300 метров до судна. А зря – по возвращении их ждал майор с готовыми протоколами.

Впрочем, приключения с катером и злоключения с пограничниками были далеко не единственными запоминающимися событиями того сезона. Тем летом на Командорах было отмечено появление огромных скоплений горбатых китов, которых мы не наблюдали там ни до, ни после. А еще мы встретили белого самца косатки.

Из всех наших находок и открытий только одно оказалось достаточно интересным для широкой публики, чтобы попасть в новости на Первом канале. Причем с нашей точки зрения это было даже не открытие, а так – любопытное наблюдение, забавный казус природы. Но журналистам, представляющим и формирующим вкусы и интересы публики, встреча с белым самцом косатки показалась значительно более важной, чем все прочие наши исследования – все эти диалекты, социальные структуры и поведенческие экологии, вместе взятые.

На самом деле первой нашей белой косаткой был не самец, а маленький детеныш, которого мы увидели в 2008 году. В последующие годы Лимон, как мы его назвали, попадался нам еще несколько раз – похоже, необычная окраска ему не особенно вредила, так как он быстро рос и выглядел вполне жизнерадостным. В 2009 году в другой семье мы повстречали взрослую самку белой окраски. В отличие от Лимона, ее удалось более-менее красиво отснять, и она даже попала на какие-то календари. Ее мы назвали Мама Таня в честь Тани Ивкович за похожую «расцветку». А в 2010 году нам встретился взрослый белый самец, которого впоследствии Эрих нарек Айсбергом, – он-то и стал сенсацией.

Это был один из тех дней, когда кажется, что все косатки северной части Тихого океана собрались, чтобы поглумиться над нами. Прямо перед нашей бухтой на несколько километров растянулось скопление из нескольких десятков косаток, все они плавали туда-сюда без определенной цели, общались и отдыхали, а мы в панике пытались отснять хоть кого-то. Получалось не очень – день был солнечный и ветреный, косатки то скрывались в волнах, то поворачивались против солнца, то просто уходили подальше, так, что все море вокруг было покрыто черными плавниками, находящимися вне досягаемости нашего фотоаппарата. Запись звуков тоже не радовала – криков было много, но все далекие, невнятные и непонятно от кого. И в этот драматический момент прямо перед нашим катером из воды показалось белое лезвие спинного плавника Айсберга, окруженного десятком черных собратьев. Освещенный солнцем на фоне синего моря, он был очень красив, и мы на время бросили все, чтобы снять его на фото и видео. Айсберг не слишком стремился позировать, но мы упорно преследовали его и смогли сделать кое-какие фотографии.

Три дня спустя огромная агрегация косаток снова пришла к нашей бухте. Похоже, они собрались еще с ночи – первый наблюдатель, поднявшись в шесть утра на точку, сразу заметил черные треугольнички и немедленно устроил всем экстренную побудку. Косаток было очень много, больше сотни – по всему горизонту то тут, то там выныривали группы, идущие в разных направлениях. Это была одна из так называемых суперагрегаций, когда косатки из многих семей собираются вместе, общаются, спариваются и решают какие-то свои серьезные косаточьи вопросы. Довольно скоро мы заметили в одной из групп Айсберга. На этот раз мы не смогли уделить ему много времени, так как старались снять побольше косаток, пока они не разошлись или не испортилась погода. Опасения насчет погоды вскоре начали оправдываться – стало задувать с юга, а косатки, как водится, шли против волны, что весьма затрудняло нашу работу. Дойдя с ними до уровня бухты Дикой, мы решили оставить их, так как бо́льшая часть групп, находившихся в поле зрения, уже была отснята, и идти за ними дальше против волны казалось нецелесообразным. Мы поехали назад и тут же наткнулись на пару новых групп. Отсняли их, осмотрелись, никого больше не увидели и снова повернули в сторону дома. Не тут-то было – через несколько минут перед катером снова вынырнула группа, и в ней мы увидели белую самку – нашу старую знакомую с 2009 года по прозвищу Мама Таня. Получается, в этой суперагрегации встретились два из трех наших командорских «альбиносов»! Правда, они шли в разных группах, но с утра, в разгар веселья, вполне могли столкнуться лицом к лицу. Нам, конечно, сложно представить, как относятся косатки к своим белым собратьям. Может быть, это и не играет для них такой роли, как для людей, – ведь для них главное не зрение, а слух, и цвет кожи сородича может не иметь большого значения.