Сам Кабанов с утра успел выхлебать пару жбанов рассола. Да в дороге порой прикладывался, нет, не к чарке – к квасу, который везли Василий с Ахмедом. Иногда ловил себя на том, что начинает потихоньку дремать, особенно когда из седла перебирался в сани. Тер лицо снегом, прогонял дремоту прочь. Командиру в деле спать не полагается.

А где-то ждала Москва, наверняка залитая кровью, полуразгромленная, хмельная, и каждая минута задержки увеличивала число жертв.

В суматохе сборов Кабанов так и не удосужился прочитать письмо князя-кесаря. Клюгенау пересказал основное, и ладно. Да гонец кое-что успел поведать, пока Командор отправлял его назад с запиской из двух слов: «Иду. Кабанов».

По словам гонца, мятеж уже пылал вовсю. Толпа громила лабазы и боярские дома, ворвалась в Кремль, захватила арсенал, а теперь уже, наверное, ровняла с землей ненавистный Кукуй.

На самом деле все обстояло несколько иначе. Точнее – совсем не так. Но – пока. Не происходило, а предстояло.

Стрельцы не понесли наказания за Азовское буйство. Власти давно привыкли к некоторым вольностям служивых людей. Пока все происходило без особых буйств – посматривали сквозь пальцы. Здесь же показалось: ничего страшного нет. Утихомирились сами, а что выступали, так в том немало вины правительства. Сами объявили о роспуске московского стрелецкого войска и сами же потребовали от него еще одной службы. Как тут без неудовольства?

Собравшиеся ближние бояре, Стрешнев, Нарышкин, Ромодановский, Шеин, после сравнительно краткого раздумья решили сор из избы не выносить, стрельцов, как и было решено еще царем, распустить, а на помощь Августу послать потешных.

Напуганные собственной смелостью стрельцы без эксцессов совершили марш до вожделенной Москвы и покорно сдали оружие. На какое-то время в государстве воцарилось относительное спокойствие. Война с турками вроде бы продолжалась, однако военных действий не велось. Даже татары после рейда Командора к Кафе не решались на очередной набег. Где-то шлялись разбойничьи шайки. За ними привычно гонялись. При поимке расправа была короткой. Да всех не переловишь.

В целом же ничего особенного не происходило. Строились в Воронеже новые корабли, копался канал, который должен был соединить Волгу с Доном, набирались новые солдатские полки. Так и не понадобились русские войска в Польше, почему из Великих Лук преображенцам и семеновцам было велено возвращаться в привычные места.

Приказать – одно, выполнить – другое. Два полка шли по бескрайним просторам, а между тем в Москве практически не было верной воинской силы. Лефортов полк находился в Воронеже. Новые пока ничего не представляли. А одни бутырцы на такой город – не слишком серьезно.

И что напрочь проглядели власти – судьбу разогнанных стрельцов. Ромодановский упорно выискивал крамолу среди бояр. Новыми порядками были недовольны многие, но крестьянину податься особенно некуда, а вот люди знатные могут чего-нибудь удумать. Царь далеко. Пока подоспеет, государство может перейти в другие руки.

Но бояре-то как раз терпели. Вздыхали про себя, внешне же послушно выполняли царскую волю и царские прихоти.

Бывший служивый люд, вдруг превратившийся в обыкновенное податное сословие, терпеть не хотел. У них всегда были привилегии, теперь же остались сплошные обязанности. Непривычное бремя налогов обрушилось неподъемной глыбой. Мало того, что всякие старые, а тут еще куча новых. На канал плати, на строительство флота – плати. Еще и на армию, и на многое другое…

Даже поход егерей стал видеться в новом свете, когда доподлинно узнали, что бывших татарских пленников Шеин забрал себе в крепостные. И тут правды не найдешь!

Для взрыва не хватало только повода. Какого-нибудь малейшего толчка. Очень уж много претензий скопилось и к иноземцам, и к боярам, и самому царю. Всех вырезать под корень, посадить на трон Софью и уж тогда зажить чинно и спокойно, как в благословенную старину.

Повод нашелся неожиданно быстро. Народа на Руси было мало, дел – много, и приходилось искать рабочие руки повсюду, не считаясь с желаниями простых людей. Новый указ объявил, что часть бывших стрельцов обязана отправиться в Воронеж на строительство флота и еще большая часть – прокладывать злосчастный канал между реками.

Бывшие стрельцы когда-то сами видели, как проходят там работы. Каторжный труд, по зимнему времени не только при свете, но и в темноте. За малейшую провинность – розги или батоги. За чуть большую – виселица. Ради чего? Жили предки безо всяких флотов и каналов…

Все тот же Тума, призывавший стрельцов к бунту в Азове, теперь звал их к бунту в Москве. Почва была подготовлена, несогласных практически не было. План ясен. Ударить в набат, захватить Кремль с его арсеналом, а там перебить всех неугодных бояр (угодных почти что и не было), иноземцев, главное же – Ромодановского с ближайшими сподвижниками и нынешний служивый люд. Затем поход к Новодевичьему монастырю, вызволить Софью на царство. Пусть правит по справедливости и старым законам.

Перешептывались, вели разговоры почти что в открытую, извлекали припрятанные когда-то сабли. Как всегда, нашелся предатель, который решил откреститься от рискованного дела, прибежал к князю-кесарю и рассказал о планах на следующий день.

Стояла глубокая ночь, последняя, которая обещала быть относительно спокойной. Завтрашним вечером, а то и днем должно было начаться выступление стрельцов. Медлить не годилось. Ромодановский тут же прикинул имеющиеся под боком силы. Наверняка немолодой боярин успел проклясть себя и товарищей за решение о высылке потешных. Или за солдатские блуждания по дороге. Да толку в том!..

Не пропадать же! Ромодановский не стал будить остальных бояр. Время дорого, и надо использовать его с максимальной пользой. Надежный гонец умчался в ночь в Коломну. Невелики шансы, что егеря поспеют вовремя, но даже пусть позже – тогда задача: продержаться до их прихода.

Ничего другого на ум не пришло. Помещичью конницу быстро не собрать. Новые полки подготовкой не блещут. Их пока самих от неприятеля защищать надо. Попробовать первым нанести удар? Но вдруг этим только подтолкнешь стрельцов на решительные действия? Так хоть остается надежда, что разговоры разговорами и останутся. Ведь бывало уже: и покушение на Петра готовилось, и в набат грозились ударить, а подняться – не поднялись. Даже напротив, в качестве итога удалось сместить тогда Софью с трона.

Сейчас смещать некого, но, может, все обойдется?

Прийти к какому-то решению Ромодановский не сумел и все-таки послал своих людей будить ближних бояр. Одна голова – хорошо, а много – лучше.

Утро началось как обычно. Москва просыпалась, не спеша приступала к повседневным делам, и только позднее стала ощущаться какая-то напряженность. Так бывает в природе. Вроде бы светит солнце, все хорошо, но затишье уже предвещает скорую бурю. Ударит ветер, налетят тучи, и весь покой будет уничтожен громом, молниями, смыт потоками воды…

Началось все в двух местах. Стрелецкие слободы бурлили. Бывшие воины с рассветом вывалились на улицы. В своих старых форменных кафтанах, у кого остались – при саблях, наиболее запасливые – с пищалями, копьями, бердышами.