Все последующие дни проходили для меня будто в тумане. Я,словно робот, делала все чисто механически. По ночам ублажала Олега, утромготовила ему завтрак, затем обед, убирала немаленький дом. Иногда Олег разрешалвыходить мне на улицу, и мы вместе с ним садились в беседке и играли в карты илилото. Иногда я читала ему вслух какие-нибудь книги, играла с ним в бильярд,смотрела телевизор или разговаривала с ним на различные темы. В доме не былотелефонов, поэтому я не имела возможности сделать телефонный звонок. Доступа коружию у меня тоже не было. Я знала, что оно хранится в сейфе, ключи откоторого были только у Олега. Иногда я просыпалась среди ночи, смотрела наспящего Олега и представляла, как я беру подушку и начинаю его душить. Но потомя подходила к окну, смотрела на сидящего в домике вооруженного охранника ипонимала, что у меня нет никакой возможности отсюда убежать, и от этого яприходила в еще большее отчаяние. Олег никуда из дома не отлучался и вел себяпо отношению ко мне достаточно спокойно. Я старалась не пугать Олега своим мрачнымлицом и давала волю своим эмоциям и чувствам только тогда, когда принималаванну; тогда под шум воды я могла пореветь над своей тяжелой судьбой. Менястрашила неизвестность, которая ждала меня впереди. То, что меня в дальнейшемубьют, я даже не сомневалась, но я знала, что у меня еще есть в запасе немноговремени и что я должна что-то делать, потому что сидеть сложа руки нельзя, таккак своим бездействием я сама рою себе могилу.

За все это время к Олегу только один раз приехал все тот жегость, который просидел у него несколько часов и уехал ближе к ночи. Послеэтого визита Олег зашел в бильярдную и, увидев, что я стою у большого окна итупо смотрю в сторону леса, спросил:

— Бежать, что ли, вздумала?

— Бежать бесполезно, — тихо сказала я и повернула голову всторону Олега.

— Я рад, что ты это понимаешь. Видишь, какой автоматчик меняохраняет?

— Вижу.

— Видишь, какой у него большой автомат? А знаешь, как он изнего хорошо стреляет?

— Я никуда не собираюсь бежать, — покорно ответила я иотошла от окна.

— Ты куда?

— Пойду ужин разогрею. Есть хочешь?

— Хочу. Сегодня у нас будет ужин при свечах.

— А мы что-то празднуем?

— Просто расслабимся, праздновать потом будем. У меня завтратяжелый день. Мне будет нужно отъехать, тебе придется посидеть взаперти.

— Да я уже и так черт знает сколько сижу взаперти. Я счетвремени потеряла, — с грустью сказала я и подумала о том, что отъезд Олегаозначает только одно: завтра в нашем городе на одного банкира станет меньше, акакая-то семья лишится своего кормильца и добытчика.

— Сколько я уже здесь?

— Две недели.

— Тут даже календаря нет.

— А зачем он тебе?

— Хочу счет времени вести, а то я здесь, ей-богу, какРобинзон Крузо. Прямо хоть какие-нибудь зарубки на косяке делай. Ты-то как самво времени ориентируешься?

— По солнцу, — улыбнулся Олег.

— Извини, но по солнцу я не умею.

— Хочешь, научу?

— Лучше не надо. Я плохо поддаюсь дрессировке.

— Тогда мне придется подарить тебе календарь.

— Это замечательная идея.

— Я как в воду глядел.

Олег поставил рядом со мной объемный пакет и произнесторжественным голосом:

— Я к тебе с подарками.

Посмотрев на пакет удивленным взглядом, я растерянно пожалаплечами и спросила:

— Что здесь?

— Я же тебе сказал — подарки. Ну что ты так смотришь на этотпакет, будто там бомба лежит?

— Я уже не знаю, чего от тебя ожидать. Может, закончилосьмое время.

— Дура ты, я тебя порадовать хотел. Там шмотки и календарь.

— За календарь спасибо, конечно. А какие там шмотки?

— Я попросил, чтобы тебе кое-какие вещи купили, а то у тебяни белья, ни одежды. В общем, в этом пакете есть все, чтобы ты моглачувствовать себя нормально.

— Чтобы чувствовать себя нормально, нужна свобода, но мнекажется, что свободу ты вряд ли смог бы положить в этот пакет. Несмотря на точто он достаточно большой, ее туда не засунешь.

Не говоря ни единого слова, Олег приблизился ко мне вплотнуюи ударил меня по лицу. Удар получился настолько сильным, что я отлетела к стенеи, ударившись головой об стену, медленно съехала вниз.

— Еще одна такая выходка, пущу пулю в лоб, — достаточножестко сказал Олег и направился к выходу.

Через несколько минут он вернулся в бильярдную и, поймав насебе мой затравленный взгляд, сказал уже более спокойным голосом:

— Чтобы через час был готов ужин при свечах и чтобы ты былав полном параде. В вечернем платье и в черных чулках. Шмотки в пакете. Ты меняпоняла?

— Поняла, — чуть слышно ответила я и с ненавистью посмотрелана своего врага.

Олег многозначительно улыбнулся и, кинув мимолетный взглядна часы, сказал с ярко выраженной угрозой в голосе:

— Сейчас ровно восемь часов вечера. В девять я приду наужин. Ты меня поняла? Тебе все ясно?

— Ясно.

— Тогда торопись, пока я не разозлился еще больше.

Оставшись одна, я провела рукой по лицу и, ощутив во ртувкус крови, всхлипнула от неимоверного унижения и сильной боли. Затем встала и,взяв валявшийся на полу пакет поплелась в ванную комнату. Некоторое время яразглядывала свое распухшее лицо и, только открыв кран с водой и сделав напорпосильней, дала волю своим чувствам. Именно в этот момент мне вдруг захотелосьисчезнуть из жизни, вернее, уйти из нее навсегда. Мне казалось, что сейчас яуже готова взять на себя подобный грех, что я имею на это полное право, но всеже при этом я ощущала страх, страх от одной мысли, что я смогу это сделать. Мнеказалось, что с тех пор, как я попала в этот дом, на моем сердце образоваласьоткрытая рана. Все эти две недели я держалась как только могла, а сегодняпоняла, что я выдохлась, что совершать ежедневное насилие над собой у меняпросто нет больше сил.