Я вцепилась в фарфоровую мойку и невидящим взглядом уставилась на заляпанный кафель, пока капельки воды и пятна плесени не завертелись перед глазами. Чтобы успокоиться и хоть как-то выстроить свои безнадежно запутавшиеся мысли, я принялась перемножать числа в уме.

Конрад похищен вирусотварями, так что даже крикнуть не успел. Успел только нацарапать записку, в которой просит меня, именно меня, никого другого, спасти его. Затягивающий, головокружительный водоворот безумия сомкнулся надо мной, и я закрыла глаза, отчаянно желая, чтобы эти образы, образы из моих снов, отступили. Порядок. Нужно привести мысли в порядок. Я открыла глаза и начала считать кафельные плитки, шевеля губами.

— Наверное, я вела себя как трусиха, спрятавшись здесь на кухне, — виновато проговорила Бетина. — Но мне совсем не хотелось выходить, когда эти разгуливают вокруг. Они ведь и меня могли забрать.

— Не нужно беспокоиться, дорогуша, ничего плохого не случится, — откликнулся Дин, вроде бы отвечая Бетине, но смотрел он при этом на меня. Счет дошел уже до восьмидесятой плитки, когда перед глазами наконец перестало все расплываться, и я медленно разомкнула болевшие от напряжения пальцы. Надеюсь, Кэл, Бетина и Дин решат, что я просто переживаю из-за брата.

— Благодарю за вашу доброту, сэр, хоть вы и еретик, — ответила Бетина.

Дин поднял бровь:

— У крошки острый язычок, а?

— Говорю, что вижу, сэр. — Бетина чопорно составила ноги вместе, перекрестив лодыжки. По чулкам у нее шла стрелка — в полном соответствии с царившим в доме общим запустением.

— Ну, стало быть, на этом и покончим, — сказал Кэл. — Все равно мы в тупике. Конрада нет, как и твоего папаши. Лучшее, что мы можем сделать, — отправиться обратно в Лавкрафт и молиться, чтобы нас не исключили.

Перед глазами у меня так и стоял прыгающий почерк Конрада, его предостережение: «Спаси себя».

— Бетина, — проговорила я, — мой отец или Конрад никогда не упоминали о книге? Или, возможно, это был какой-то список… — Я сглотнула. — Ни о чем под названием «Колдовской алфавит»?

Дин вскинул голову, словно хотел что-то сказать, но так и не раскрыл рта. Бетина нахмурилась.

— Нет, мисс. Ни один из них и не заговаривал о колдовстве. По мне, так оба они люди приличные.

Огонь в камине словно вздохнул под порывом сквозняка. Рассказ Бетины был окончен.

Кэл пошел проводить Бетину до ее комнатки на чердаке, а Дин отвел меня в спальню, где я очнулась. Уже у двери он как-то зябко передернулся — мне показалось, не только от холода.

— С тобой все в порядке, Дин? — Я надеялась, что мой вопрос не слишком заденет его гордость.

Он дернул губой:

— Я-то в порядке, но местечко тут жутковатое, это уж точно. Старик явно был типом со странностями.

Честно говоря, я и сама начинала склоняться к такому же мнению, но вслух сказала только:

— Тебе, наверное, пора возвращаться в Лавкрафт, в Ржавные Доки. К собственной жизни. — Мои пальцы потянулись к скрученным трубочкой банкнотам, которые я прятала за краем чулка. — Сколько я должна тебе за услуги проводника?

Дин цокнул языком:

— Работенка была не из легких, что и говорить. Деньги и кровь — оплата недостаточная.

— Чего же тебе еще? — Я закатала чулок обратно по бедру. Пальцы Дина невольно сжались, повторяя мое движение.

— Вы прямо огонь, мисс Аойфе. Может, вам место у нас, в Ржавных Доках, а не в этой вашей затхлой Академии?

— Оставь это мнение при себе, — откликнулась я, впрочем, без настоящего раздражения и с легкой полуулыбкой на губах.

Он улыбнулся в ответ:

— Думаю, после того маленького воздушного приключения прокторы висят у меня на хвосте. Скорее всего у них есть мое описание, может, и кто я, уже знают. Так что немного деревенского воздуха мне не повредит, пока все не уляжется и Катакомбы больше не будут мне грозить. — Он пожал плечами. — К тому же, боюсь, прежде чем у нас дойдет до оплаты, принцессу понадобится спасти еще от пары-тройки драконов.

— Нет здесь никаких драконов, — ответила я, в глубине души чувствуя неимоверное облегчение от того, что он пока остается. — И принцесс тоже.

Жестом фокусника достав откуда-то пачку сигарет, Дин щелчком выбил одну.

— В этом пыльном старом склепе — нет, конечно. Но вот он я, а вот вы, мисс Аойфе. По мне, так вполне сойдет.

Он протянул руку и убрал выбившуюся у меня из-за уха прядку. От него пахло табаком и угольками костра, и я вдыхала этот запах так, будто каждый глоток воздуха был последним. Нет, нельзя, чтобы Дин ушел. Такого я не чувствовала ни к кому и никогда. Я не могла отпустить его. Он нужен мне — только теперь я начала это понимать.

— Аойфе. — Со стороны площадки появился Кэл. — Он тебе досаждает?

Я виновато шагнула подальше от Дина, и он тоже отступил назад.

— Нет, ничего подобного. Мы обсуждали его плату, — произнесла я. Сердце у меня оглушительно стучало: что если Кэл видел нас дольше нескольких последних секунд? — За услуги проводника.

— Да уж надеюсь, что не за его красивые глаза и острый язык, — проворчал Кэл. — Слушай, я хочу как следует выспаться, и тебе это тоже не помешает. Завтра надо выйти пораньше, если мы хотим добраться до города засветло.

Я почувствовала, как у меня упрямо сжимаются губы, — обычно это предвещало наказание или дополнительный реферат по чему-то вроде этикета.

— Я не вернусь, Кэл. Я нужна Конраду.

— Аойфе… — вздохнул он. — Мы ведь все решили.

— Нет. — Я направила на него обличающий палец. — Это ты решил. Моего брата похитили, и я должна его спасти. Не хочешь помочь тому, кто был твоим другом, — давай беги к прокторам и умоляй о прощении.

Дин коснулся тыльной стороны моей ладони. Прикосновение было нежным, как поцелуй.

— Я в этом разговоре лишний. Приятных снов, детки.

— Пожалуйста, Кэл, — попросила я, когда Дин исчез за дверью своей спальни. — Давай оставим до завтра. Если к утру не передумаешь, хорошо, иди. Я для себя уже все решила. — Моя рука потянулась к нему, но он отпрянул. — Помощь лучшего друга мне бы не помешала, — прошептала я.

— Аойфе, ты ведешь себя неразумно, — бросил он. — Конрад может быть Мастер-Всеустроитель знает где. Ты должна вернуться, пока твое будущее не пошло прахом, да и мое тоже. Если тебе не все равно, ты меня послушаешь.

— И почему же это? — взорвалась я. Я целый день сдерживалась, изображая вежливость, и теперь все внутри меня бурлило, как перегретый металл в тигле. — Потому что ты мужчина, и я, если не соглашусь с тобой, буду истеричной дурой? Потому что я уже схожу с ума? Или, — наступая на него, я только сейчас осознала, насколько он вытянулся за прошедшее лето, — или, может, ты просто боишься? Так ведь оно и есть, признайся: ты боишься — вдруг мы найдем Конрада и окажется, что все, о чем люди говорили, правда; а значит, разумный, безупречный Кэл Долтон совершил ошибку, заведя с ним дружбу.