— Как поступил? — распахиваю глаза. Отец качает головой.

— Есть вещи, о которых я бы не хотел тебе рассказывать подробно. Так вот, он предложил мне помощь в нашем деле, с возможностью вернуть все и наказать Наталью и Константина Сергеевича. И пока мне выгодно запускать его в наш дом и выпускать из него. Пока… — задумывается отец.

— Зачем ему это, если он был организатором? — ничего не понимаю.

— Не знаю, Рада, никак не могу его раскусить. Нет, он хочет оставить свою долю себе, но… Я разберусь, доча. Никто не уйдет безнаказанно, не переживай. Я все раскопаю.

Сглатываю. Хочется просить отца не трогать Глеба. В свое время он пожалел меня, сейчас его жалею я. Жалость — это все, что я могу дать Глебу. Вернуть долг.

— Скажи мне, Рада, это правда, что, когда ты подписывала документы, ты была не в себе? — в голосе отца снова подозрения.

— Да, правда, у меня болела и кружилась голова, я очень плохо себя чувствовала. Пап, они сказали, что эти бумаги помогут освободить тебя, я поверила, я хотела помочь! — начинаю оправдываться.

— Ты все правильно сделала, никакая компания не стоит твоего благополучия и здоровья. Ты сможешь на суде приукрасить и сказать, что чувствовала себя хуже и ничего не соображала, что тебя вынудили подписать бумаги, чтобы я мог аннулировать сделку продажи «Мет Лайна»?

— Да, смогу! — уверенно произношу.

— Хорошо, Рада.

Кто ты такой, черт тебя побери, Глеб?! Ты знал, что так все обернется? Ты же просил меня притворяться больной… Я снова ничего не понимаю.

***

Прошла еще неделя. Глеб больше не появлялся в нашем доме. Но теперь у меня возникла новая фобия. Я боюсь с ним встретиться. Боюсь ехать домой, боюсь разговоров и подозрений отца. Он словно чувствует, что я лгу и недоговариваю. Хочется побиться головой о стену и отшибить себе память. Чтобы все забыть по щелчку пальцев и продолжать жить.

Сижу в кафе напротив университета. Занятия давно закончены. Но домой не хочется, я занимаюсь за столиком, закрытым шторами, разложив на столе ноутбук и тетради. Пью кофе, поедаю самые вредные десерты и не спешу домой. Это кафе принадлежит матери моей подруги. Тетя Света прекрасно меня знает с детства и периодически заглядывает ко мне, подкармливая и не выгоняя домой.

Мама звонит по видеосвязи. Я избегала общения с ней. Нет, я дико соскучилась, просто боюсь разрыдаться и все ей выдать. Надеваю наушники, принимая звонок.

— Привет! — улыбается мама. Она у меня красавица, совсем не стареет, возраст ей к лицу. Мне даже кажется, что она хорошеет с каждым днем. Папа такой дурак, что отпустил ее. Она его очень любила, и он любил…

А потом что-то случилось… Я не понимала. А теперь знаю, что так бывает. Люди, которые любят, тоже расстаются.

— Привет, — тоже натягиваю улыбку. Вижу ее, такую родную, и снова хочется рыдать. Не нужно было отвечать…

— Что случилось? — мама меняется в лице, подаваясь к камере и рассматривая меня обеспокоенным взглядом.

— Ничего, все хорошо, — мотаю головой, пытаясь сдержать слезы. Почему я такая слабая, как тряпка? Уже ненавижу себя за безвольность. — Я просто занимаюсь, столько всего навалилось, устала, — пытаюсь оправдаться.

— Рада! Я же вижу, что это больше чем усталость? Что случилось?! —строго спрашивает мама.

— Мам, я просто соскучилась по тебе очень-очень. Как ты там? Как Филлип?

— Все хорошо, он передает тебе большой привет.

— И ему поцелуй от меня.

— Обязательно! Ты точно просто соскучилась? — прищуривается мама.

— Да, мамочка, — быстро моргаю.

— Все, я заказываю себе билет! — категорично заявляет она.

— У тебя же выставка через неделю.

— Рада, когда моя дочь плачет, я не могу думать о выставке. Все, перезвоню тебе и сообщу, когда прилетаю. Отца предупреди о моем визите, чтобы не закатывал глаза, — строго сообщает она и отключается.

И все, слезы начинают литься градом. Нужно перезвонить маме, сказать, что все нормально, что не нужно бросать дело ее жизни и отменять важную для нее выставку. Что я подожду или прилечу к ней сама, но я не могу сказать и слова, только всхлипываю, размазывая слезы.

— Рад, ты чего?! — подсаживается ко мне подруга. Мы договорись встретиться здесь, в кафетерии ее мамы, но я забыла. Я вообще рассеянная последнее время. Ничего ей не говорю, мотая головой, хватаю стакан с кофе и запиваю свое горе. — Да что случилось? Все живы-здоровы?

— Все живы, — всхлипываю. — Я просто… Леня… — не могу держать все в себе. — Я очень сильно влюбилась, а он… — и все, ком в горле встает, начиная меня душить.

— Так! — она просит у официанта воды и обнимает меня. — Прекрати! Ни один парень не стоит твоих слез. Ты у себя одна такая, а мужиков много, — выдает мне она.

— Ага, — киваю, пытаясь успокоиться.

— Ну-ка, сворачивай тут свои тетрадки. Пойдем прогуляемся. Я тут один бар знаю. Только для мамы: мы едем к тебе делать доклад, — подмигивает она мне.

— Нет, поехали лучше сразу ко мне. Я не хочу в бар.

— Я тоже не хочу, но надо, это такая терапия.

— Лель. Серьезно в бар? Вечером? Уже темно, — растерянно смотрю, как она складывает мои тетради и ручки в сумку.

— Да что нам бояться, когда с тобой такой серьезный и харизматичный охранник? — кивает в сторону окна, за которым парковка, где меня ждет Андрей. Она сегодня все уши мне прожужжала о том, какой Андрей ходячий жесткий секс по-взрослому. Смешно. Я не замечала. Я вообще сейчас ничего не замечаю.

Леля хватает мой ноутбук и сумку в одну руку, меня — в другую и тянет на выход. По дороге она безбожно лжет матери о том, что нам срочно нужно доделать доклад и презентацию, отпрашиваясь ко мне до завтра. Я, как дура, киваю и иду за ней.

Да к черту все! Действительно, чего мне бояться? Все страшное уже произошло.

Глава 29

Рада

— Ольга! — подруга представляется моему охраннику, когда мы садимся на заднее сиденье.

— Очень приятно. Андрей, — сдержано отвечает мужчина, разворачивается и быстро пожимает ее ладонь. Лелька выдает ему