— Ты поймёшь меня, — сдавленно произнесла подруга. — Пройдешь посвящение и поймешь. Всё изменится. А они станут больше чем семьёй… частью тебя. Именно поэтому нас лишают семьи, взращивают жертвенность, медленно уничтожая собственное я. Чтобы мы могли принять их всех. И спасти.

Да, так и было. Раньше. Но оковы спали. Я уже другая.

— Может ты и права, — отозвалась я. — Но мне всё равно тяжело. И стало только хуже. Ты хочешь, чтобы я помогала им, спасала, выполняла твою работу? Но как? Кого я должна оберегать? Эту девицу, которая подала отличную идею наказать моего отца?

— Её зовут Джилия. И она немного не сдержана, — пояснила Галия.

— О да, я заметила, — со злым смешком ответила я. — Или Ларкаса, который как раз в этот момент приводит приговор в исполнение. Пока я сижу здесь, где-то там решается судьба моей семьи. И я ничего не могу сделать. И ты думаешь, из нас сможет получится большая и дружная команда?

— Итан этого не сделает.

— Он уже делает, Галия! — оборвала её я и покачала головой. — Я не смогу… Я не хочу.

— Ты не знаешь, Итана он не такой… поверь… Ох, Айвири, мне так много хочется тебе рассказать, показать, но я не могу. Только после посвящения, когда твоя метка поменяется.

— Тогда уходи, — тихо произнесла я, чувствуя, как от тоски разрывается сердце.

— Что?

— Уходи. Разговаривать нам не о чем.

Галия отвела взгляд и тяжело сглотнула. Было видно, что ей больно, но и мне сейчас не легче.

— Тебе надо выпить отвар, — со слезами в голосе произнесла девушка. Иначе кошмары замучают.

— Я выпью.

— Он хороший, мы сами его пьем. Помогает.

— Я же сказала, что выпью, — немного раздраженно отозвалась я.

— Хорошо. Повозки уже готовят к поездке. Совсем скоро мы отправимся в обитель.

— Поняла, — вновь отворачиваясь к окну, произнесла я. — Будь что будет.

Скрипнула дверь, извещая о том, что я осталась одна. И снова наступила тишина.

Время потеряло свой счёт, а я будто превратилась в изваяние, застыла, погрузившись в свои мысли и воспоминания.

«Проклята… проклята…»

Что означал тот шёпот в видении?

Послушница может быть проклята лишь в нескольких случаях. Но я никогда на такое не пойду. Никогда не нарушу заветы богини. Потому что такое не прощалось. Никогда и никому. Но тогда к чему всё это?

Снова скрипнула дверь, раздались тяжелые шаги и самый дорогой голос в мире произнёс моё имя, вырывая из тяжелых размышлений:

— Айвири.

Это было похоже на удар молнии, разряд грома.

Меня будто разбили на тысячи осколков, оставив лишь маленькую девочку, которая так любила отца. Несмотря ни на что. Все эти годы. Та самая малышка, которая прибегала к нему в покои, забиралась на колени и крепко обнимала, вдыхая родной запах, которая мужественно терпела все унижения и улыбалась, лишь бы родителю было лучше. Которая несмотря ни на что всегда ждала посланников от отца и приказ настоятельницы собираться в дорогу.

— Папа…

Развернулась, птицей метнулась к нему, ничего не видя перед глазами, обнимая, прижимаясь всем телом и застывая, боясь поверить, что всё это не сон.

Что вот сейчас он растает как дым, оказавшись игрой моего расшалившегося воображения. Или еще хуже, его у меня отнимут. Подойдут, дёрнут в сторону, и я снова останусь одна.

— Папа, папочка. Ты здесь… ты здесь.

— Всё хорошо, дочка, всё хорошо, — шептал он, ласково проводя дрожащей рукой по моей голове и обнимая в ответ.

Мне понадобилась целая минута, чтобы хоть немного прийти в себя и чуть отступить, вглядываясь в родное лицо сквозь дымку слёз.

— Что он сделал тебе? Как наказал? — забросала я его вопросами и тут же начала оправдываться. — Прости, я не хотела… думала, что смогу всё изменить. Но они не слышат. И стало только хуже. Мне надо было бежать, как ты и говорил. Надо было попробовать.

— Тс-с-с, — отозвался он с лёгкой улыбкой на губах, стирая слезинки, которые текли по моим щекам. — Успокойся. Всё хорошо.

— Прости меня, — снова зашептала я.

— Мне не за что тебя прощать. Ты поступила так, как велело сердце. И я горжусь тобой, дочка. Ты сильнее меня, чище.

— Отец, — ахнула в ответ и губу прикусила, а отец тут же принялся меня утешать.

— Он ничего мне не сделал. Даже позволил проститься с тобой. Но у нас так мало времени, — произнёс он, хватая меня за безжизненную руку и чуть сжимая её. — Пообещай мне, что вернёшься.

— Конечно вернусь. Все возвращаются, ты же знаешь.

— Знаю, — перебил меня отец и взгляд посерьёзнел, а уголки губ опустились. — Я видел их. Сломленные, уставшие, утратившие желание жить. Я видел, какие послушницы возвращаются из Ардана. Пообещай мне, что вернёшься несмотря ни на что. Собой. Такой же яркой, живой, настоящей.

— Я постараюсь, пап.

— Вот и умница, — произнёс он, снова обводя пальцами черты моего лица. Глаза вновь наполнились болью. — Ты так похожа на свою мать сейчас.

Именно это заставило меня чуть отступить, вспомнив самое главное.

— Ты тоже мне кое-что пообещай.

— Конечно, Айвири.

— Прости их, — попросила я, пристально смотря ему в глаза. — Княгиню и Айву.

Отец тут же отвернулся и отпустил мою руку.

— Нет.

Но отступать я не собиралась.

— Это моя просьба, пап. Последняя. Неужели откажешь?

— Ты просишь слишком много, Айвири.

— Разве? Просто простить и забыть обо всём. Что в этом сложного? Да, они во многом виноваты. Но не только они. Мы все вели себя не верно.

— Этот вопрос не обсуждается.

— Нет. Ты попросил меня вернуться, а я прошу начать новую жизнь. Без меня.

— Айвири! — вскричал он. — Не смей так говорить!

— Пожалуйста. Айва такая же твоя дочь как и я. Ты и так достаточно её унизил. А сегодня у неё свадьба. И должен быть рядом. С ней и княгиней. Они твоя семья. И любят тебя. Дай им возможность это доказать, пока не будет слишком поздно.

Он снова глянул на меня и кивнул.

— Хорошо. Я попробую.

Нам дали побыть еще минут пять-десять, а потом за мной пришли.

Пора было ехать.

— Ваши вещи уже собрали, — сообщил мне Феб, подавая руку, которую я принимать отказалась, самостоятельно выйдя на улицу под яркие солнечные лучи света. От туч не осталось не следа. — И положили в карету.

— Спасибо, — отозвалась я, глядя себе под ноги и стараясь не расплакаться.