было до жути. Она меня не знает. Я тоже задавал себе эти вопросы: кто я и зачем я здесь.

Неожиданно Король сказал:

— Андрей, идём со мной. И ты, дочка, тоже.

Я как под гипнозом от его странного предложения, шёл за Королем. Селена пошла рядом с отцом. Арон, хотя ему ничего не говорили, тоже двинулся.

— А ты, Арон, останься. Свадьба… — Тут он замолк, видимо подбирая слова, — Откладывается.

Главный Магистр, словно оплеванный, остался стоять. Церемониймейстер мероприятия обьявил собравшимся на площади, что обряд прерывается до особых указаний его величества.

Когда мы втроём оказались в одной из комнат дворца, Селена вдруг выпалила:

— Папа, это тот, про которого я тебе говорила.

Ого. Всё-таки она меня знает.

— Знаю, дочь. Теперь послушай, Андрей, одну историю. — упавшим голосом начал Король. — В нашем королевстве есть одна древняя традиция. О ней знаю только я, моя покойная супруга, а до этого все мои прямые предки. Королем может быть только тот, кто может контролировать реальность этого мира, я например могу. Но этот дар не случайный. Его получает тот, кто родится в другой реальности. Теперь о тебе. Ты не тот, кем ты себя знаешь. Вернее не совсем тот. Вы были знакомы в другой жизни с Селеной. Тебя тогда звали Арис. Ты учился в Нашем Университете и был выдающимся студентом. Можно сказать лучшим из лучших. Перспектива занять ведущее место в Ордене была очевидна. Как вы познакомились, я точно не помню. — Тут он замолчал. — Вы были красивой парой. Я не возражал.

Король посмотрел на Принцессу.

— Однажды я спросил тебя, Селена, любишь ты его или нет. Ты сказала, что да. И тогда я спросил тебя, готова ли ради Ариса пойти на большую жертву, забыть его. И ты согласилась.

Потом он снова говорил мне:

— Ты должен был пройти через это, что бы стать мужем для мой дочери. Мне пришлось, как и моим предкам в той же ситуации, изменить реальность. Я сделал так, что твоего отца, Арис, ложно обвинили в преступлении и отправили в ссылку, когда уже его жена была беременна тобой. Там ты и родился заново и потом опять прожил свои тридцать с лишним лет. И Селена заново прожила это время, как и все остальные в этом мире. Я направлял тебя сюда, посылая записанный образ дочери, рассчитывая, что ты вспомнишь ее. Я знал, что ты придёшь сегодня. Потому что для меня обе реальности сошлись в это утро, когда я и спрашивал дочь.

Я переваривал услышанное.

— Так изменения реальности вы проводили утром?

— Для меня, да. Но ты и сам знаешь как это бывает, иметь две памяти.

— Ты мне снился, Арис, — Сказала Селена вытирая слёзы, — Но я не помню тебя.

Король продолжил уже более официально:

— Свадьбы с Ароном не будет. Ты женишься на моей дочери, а она потом заново тебя узнает.

— А если ваша дочь любит Арона, вы же не можете так с ней! — Во мне боролись два человека. Никогда насильно с собой никого не держал.

— Я не люблю его. Я просто поддалась его уговорам.

Она ещё раз подошла ко мне близко. Я уловил ее дыхание. В каком-то рефлекторном порыве я взял ее руку в свою.

— Расскажешь о себе? — Спросила Селена.

Ее глаза опять были пронзительно грустны, но они уже перестали быть чужими.

Я ещё не оправившись от шока, снова взялся за своё и хотел выяснить все детали:

— Вы сказали, что ваша жена умерла. Она была человеком? Ну, то есть не была богом?

— Да, как и твоя мать. Отец твой был известным человеком в нашей науке, был одарён божьим даром от своих родителей.

— А что, не было такого, что боги переселившись рожали детей, и те возвращались с такими же способностями как у меня?

— Есть нюанс. Нужно чтобы зачатие было на Эмме. А таких совпадений я старался не допускать.

20

Наше с Селеной общение проходило сложно. Представьте, если конечно это возможно, что вы потеряли память, а очнувшись увидели, что незнакомый человек называет себя вашим супругом. Мне было проще, благодаря стараниям ее отца, я уже был пропитан образом Селены. У неё память исчезнувшей реальности прорывалась сквозь сон. И я надеялся, что когда-нибудь ее чувства встретятся с моими. А пока я старался быть нейтральным, что бы не усложнять ей и так не простое состояние.

Мы просто гуляли во дворцовом парке, задавали друг другу вопросы. Почти как подростки на первом свидании. Меня не отпускала тяжелая мысль, что она общается со мной, потому что так сказал ее отец. Селена чувствовала, что новое имя Арис меня смущает и звала меня Андреем. Как-то потихоньку теплели наши разговоры.

Мне было интересно попасть в Университет, мою альма-матер по словам отца Селены. Красивое здание, построенное в ретроготическом стиле.

Студенты весело шутя проходили в свои аудитории. Меня они не замечали, может принимали за своего, по возрасту здесь все выглядят плюс минус одинаково.

Я искал научный блок, где проводились исследования. Поплутав по длинным коридорам я в конце концов решил не мучится и просканировал университет, выясняя где лаборатории. Затем направился туда уже зная дорогу.

Физическая лаборатория университета занималась проблемами реальности. Именно здесь был центр знаний по всему, что волновало меня больше всего. Лаборатория представляла собой большой зал, где сотрудники сидели за столами и терминалами. Как таковые эксперименты здесь не проводились. Тут собирали и обобщали аблюдения на внешних объектах, расположенных в различных уголках наблюдаемой вселенной, даже в иных реальностях. С начала к моей персоне отнеслись с подозрением, но узнав о протекции самого короля, охотно пошли на контакт. Мне хотелось узнать о том что говорил Марк по-подробнее.

— Я слышал об аномалии в системе Ра. Вы наверно этим плотно заняты?

— Мы бились много лет над проблемой и в общем выяснили очень мало. Поэтому ей никто давно не занят, — Ответил один из ученых.

— А что все-таки выяснили?

— Это некое поле, действие которого распространяется сейчас в радиусе около ста тысяч километров. Источник поля размером с проточастицу, если вы в курсе, что это такое.

Я кивнул.

— Излучение зафиксировано косвенно, мы просто наблюдаем отклонения в работе любых систем, и чем ближе к источнику, тем сбои чаще. Но выяснить природу этого излучения нам не удалось.

— А есть какая-то динамика?

— Источник возник около двухсот лет назад, и, если не ошибаюсь, ни чего не менялось, ну кроме того, что радиус был в начале не более тысячи километров.

— То есть, оно растёт?

— Растёт.