— Нет, — решила Софья, переводя дыхание. — Слишком уж странное совпадение, что человек, угрожавший мне в Англии, остановился в одном отеле с сэром Чарльзом. Да и в поведении самого сэра Чарльза с самого начала было что-то подозрительное. Думаю, он уже тогда знал, кто я такая. — Она помолчала, пытаясь справиться со стиснувшим сердце страхом. — И все-таки из Парижа нам надо выбираться.

— Можно купить билеты на почтовую карету, — предложила служанка.

— Я тоже об этом думала, но, боюсь, нас будет слишком легко найти. — Софья еще раз перебрала имеющиеся в их распоряжении варианты и пришла к выводу, что надежных и даже просто реальных уже не осталось. Она подавила вздох разочарования. — Похоже, выбирать не приходится. Раз уж о моем пребывании здесь стало известно, то я, пожалуй, обращусь к русскому посланнику и попрошу денег, без которых нам не обойтись.

Служанка нахмурилась:

— Нет, это слишком опасно.

— Она права, — согласился Петр. — Если бы я вас искал, то в первую очередь следил бы за посольством. Место слишком очевидное.

Софья тоже понимала, что риск велик. Именно по этой причине она и не обратилась в посольство сразу по приезде в Париж.

— У меня нет денег на новую карету, но достаточно на дорогу.

— О карете я позабочусь, — твердо сказал Петр. — Ждите меня через час у Jardin des Tuileries.

— Но как ты…

— Через час, — повторил возница и, не дожидаясь протестов госпожи, повернул в переулок.

— Сделаем, как он сказал. — Служанка убрала пистолетик и подняла оставленный Петром багаж. — Петр знает, что делает, и умеет, когда нужно, быть очень убедительным.

— Похоже на то, — согласилась Софья и, наклонившись за своим баулом, глянула по сторонам. Без возницы идти переулками было бы неразумно. Однако на оживленных улицах больше риск попасться на глаза загадочному сэру Чарльзу. — Здесь оставаться больше нельзя.

— Нельзя.

Увидев идущую по улице группу девочек-школьниц под присмотром двух или трех сурового вида монахинь, Софья собрала остатки смелости и схватила за руку служанку.

— Идем. Скорее.

— Куда? — недоуменно пробормотала девушка. Через несколько секунд они уже присоединились к шумной группе.

— Куда-нибудь да попадем.

Какое-то время они шли с девочками и, только удалившись от отеля на приличное расстояние, свернули на другую улицу, которая, похоже, вела к Сене.

Попасть в нужное место сразу, конечно, не получилось, но, поплутав, Софья все же наткнулась на рю де Риволи, откуда, используя знакомые ориентиры, повела служанку в знаменитый парк, известный как своими великолепными статуями, так и прекрасными лужайками и кустарниками. Наверное, разумнее было бы остаться вблизи улицы, где их легко заметил бы Петр, но близость аркад отпугивала Софью.

Если сэр Чарльз Ричардс и впрямь заодно с ее врагами, то он, скорее всего, держит мастерские под наблюдением. Оставалось только надеяться, что Петр сумеет найти их, когда вернется.

Изнемогая под тяжестью багажа, две молодые женщины прогуливались по парку, созданному для Людовика XIV знаменитым садовником Ленотром. Тяжелый баул оттягивал руку, разболелся живот, но остановиться и отдохнуть Софья не осмеливалась. Может быть, она и дула на воду, но в этот момент ей казалось, что их ищет весь Париж.

В конце парка они остановились перед памятником, отмечавшим место, где была ранена Жанна д’Арк. Сейчас Софья, как никогда, понимала положение бедняжки, за которой охотились безжалостные враги. К героям скорее проникаешься симпатией не тогда, когда читаешь о них в книге, а когда оказываешься в их шкуре.

Она очнулась от раздумий, почувствовав, что кто-то дергает ее за рукав.

— Госпожа, — нетерпеливо шептала служанка. — Госпожа, Петр.

Софья повернулась — возница стоял на улице, озабоченно оглядываясь. Лицо его прояснилось, когда он увидел двух соотечественниц. Петр помахал рукой, подзывая их к себе.

Женщины поспешили из парка.

— Петр, как?..

— Сюда. Идите за мной. — Возница повернулся и провел их по улице к сверкающей черной карете с золотой отделкой и красной кожаной обивкой. Роскошный экипаж прекрасно дополняли две лошади серой масти, каждая из которых стоила больше, чем могла при всем желании наскрести Софья.

— Боже, откуда? Где ты их взял?

— Карету я заметил еще утром возле мастерской. — Петр хитро усмехнулся. — Наверное, хозяин решил отремонтировать ее прежде нашей.

Софья изумленно уставилась на него:

— Ты возвращался к мастерской?

— Подобрался сзади, а потом, когда ехал по улице, проверил, не следит ли кто, — объяснил возница. — Не беспокойтесь, никого не было.

— Я же говорила, что на Петра можно положиться, — с гордостью добавила служанка, наградив героя благодарным взглядом.

— Да уж. — Неожиданно для себя Софья громко рассмеялась.

— Что такое? — нахмурился возница.

Софья покачала головой:

— Представляю, какая физиономия будет у колесника, когда хозяин придет за своим экипажем.

Первой мыслью Стефана, когда он проснулся, была такая: «Лучше бы я не просыпался».

Боже. Болело плечо, во рту пересохло, как в африканской пустыне, кошелек исчез, и Софья тоже.

Опять.

Что еще хуже, у кровати собралась целая толпа слуг, и все размахивали руками и отчаянно спорили, что делать с герцогом.

Придя в себя, он быстро разогнал чужих и отправил своих на поиски беглянки.

Остался только Борис, наотрез отказавшийся уходить и настоявший на том, чтобы в первую очередь почистить и заново перевязать рану, а уж потом позволивший хозяину переодеться.

Этот здоровенный, молчаливый русский много лет верой и правдой служил Эдмонду, а когда Стефан собрался выезжать из Мидоуленда, не говоря ни слова, присоединился к трем грумам, которых тот выбрал для сопровождения.

Отсылать русского к брату Стефан не стал. Упрямец Эдмонд вполне мог запереть его в подвале Мидоуленда.

Едва герцог закончил повязывать платок, как в дверь постучали. Сунув руку в карман, где у него лежал пистолет, Борис в два шага пересек комнату.

Стефан коротко выругался и, подойдя к окну, выглянул в ночной сад.

С приходом ночи элегантные улицы Парижа погрузились в мерцающий свет газовых фонарей. Чудесная картина города могла порадовать самый придирчивый взгляд, но Стефан не замечал красоты. Он думал только о том, что Софья где-то там. И что кто-то хочет ее смерти.

Дверь закрылась, звякнул фарфор.

— Ваш заказ, ваша светлость, — сказал Борис.

Стефан взял себя в руки. Сделать это было нелегко. Ярость требовала выхода и, значит, действий, а страх за Софью, которая в любой момент могла оказаться в руках врагов, сжимал сердце. Но вместо того, чтобы спасать ее, он метался в ловушке, в которую превратилась комната отеля, и ждал, чем закончатся поиски.