— Итак, ты говоришь мне, что после того, как не сумел помешать госпоже Софье найти спрятанные в Мидоуленде письма, после того, как позволил ей сбежать из Англии, ты провалил и еще одно задание? Что еще хуже, вместо того, чтобы послать пулю ей в сердце, ты ранил герцога Хантли? — За мягким тоном послышались нотки, от которых незадачливый наемник побледнел и затрясся. — Джентльмена не только богатого и влиятельного, но и пользующегося особым расположение английского короля.

— Моей вины в том нет.

— Конечно, Юрий. Ты ведь никогда ни в чем не виноват, верно?

Юрий еще крепче стиснул подлокотники.

— Вы сами сказали, что она будет одна.

— И вместо того, чтобы подождать, пока она останется одна, ты едва не привел к моей двери всю королевскую гвардию?

— Гвардию не вызывали.

Сэр Чарльз растерялся. Как же так? В герцога Хантли стреляли, даже ранили, а власти не поставили в известность? Неслыханно.

— Уверен?

— Да.

— Но почему? Почему Хантли не потребовал расследования? Почему не стал добиваться правосудия? — Сэр Чарльз прошелся по комнате. Странно. Он так разозлился, когда Юрий сообщил, что не выполнил задание и вместо Софьи подстрелил англичанина. Так разозлился, что даже не придал значения присутствию герцога в номере русской беглянки. Теперь вся ситуация предстала перед ним в ином свете. Должно быть, Хантли последовал за ней из Англии. Последовал, чтобы защитить свое очередное завоевание.

— Так он ее охраняет.

— Похоже на то.

— Быть с ней постоянно герцог не сможет. Возвращайся в отель и доведи работу до конца. Но только дождись, пока госпожа Софья останется одна. Без писем не возвращайся.

Слуга осторожно прокашлялся.

— Что еще?

— Зная, как вам нужны те письма, я ушел не сразу, а подождал и потом попытался проникнуть в отель.

— Какая неожиданная предприимчивость.

Насмешка задела русского; по щекам разлилась краска стыда.

— Я подслушал, о чем говорили горничные.

— И что же? Меня должно интересовать, о чем сплетничает прислуга?

— Они говорили, что видели, как вдова Марсо выходила из отеля через кухню с вещами. Решили, что она просто убегает, чтобы не платить по счету.

Чарльз замер. В голове снова начал собираться красный туман.

— Что они говорили? Юрий облизнул пересохшие губы.

— Госпожа Софья сбежала из отеля.

— А ее слуги?

— Они тоже пропали.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? — с ледяной улыбкой спросил сэр Чарльз.

Юрий был не настолько глуп, чтобы не увидеть в глазах хозяина смерть, и моментально вскочил со стула.

— Далеко она уйти не могла. Я…

— Нет. Думаю, что нет. — Прежде чем нерасторопный слуга успел что-то сделать, сэр Чарльз выхватил из кармана кинжал и вонзил ему в сердце. — Ты подвел меня в последний раз, Юрий.

Пруссия

Стефан никогда не считал себя человеком особенно самоуверенным.

Конечно, в Суррее, да и за его пределами, лишь немногие осмеливались противоречить герцогу, славившемуся характером пусть и не бурным, но решительным.

И вот теперь, после нескольких дней безуспешной погони за Софьей через Францию, а потом и Пруссию, он понял, что никогда прежде его желания, распоряжения и требования не наталкивались на столь глухую стену равнодушия, безразличия и откровенного противодействия.

Разумеется, ему это не нравилось.

Эта женщина должна быть в Мидоуленде — согревать его постель, благословлять стол, сидеть в библиотеке и слушать, как он читает ей свои любимые книги, — а не выполнять с риском для жизни дурацкие поручения своей матери-интриганки.

Остановку сделали в небольшой деревушке к северу от Лейпцига. Стефан выбрался из кареты и нетерпеливо прохаживался по конюшенному двору, дожидаясь возвращения Бориса, который отправился навести справки на ближайшем постоялом дворе.

Еще раньше он выяснил, что в присутствии герцога Хантли у большинства слуг либо пропадает дар речи, либо появляется желание соглашаться со всем, дабы только угодить ему. А еще он опасался, что слухи о пребывании на территории Пруссии знатного дворянина достигнут ушей короля Фридриха и тот сделает ему приглашение, проигнорировать которое было бы крайне затруднительно.

Вот почему общение с местными жителями поручалось Борису.

Рассматривая без большого интереса руины замка на ближайшем холме, Стефан старался не замечать тех взглядов, что бросали на него проходившие мимо сельские жители. Винить их за любопытство не приходилось. Нечасто в сонном городишке появляется экипаж, запряженный парой гнедых красавцев, и джентльмен в коричневом сюртуке с кремовой жилеткой и черных панталонах, заправленных в сияющие ботфорты.

Услышав наконец знакомые шаги, он повернулся и встретил Бориса вопросительным взглядом:

— Ну?

— Мальчишка в конюшне сказал, что видел описанную мною карету и даму под вуалью с двумя слугами. По его словам, они ночевали на постоялом дворе.

— Когда?

— Позапрошлой ночью. Мы их нагоняем. Стефан покачал головой:

— Слишком медленно. Борис пожал плечами:

— Есть кое-что еще.

— Что же?

— Тот же парнишка сказал, что дама обменяла здесь свою элегантную карету на гораздо более скромную. Такую, которая ничем не отличается от десятков других.

— Хитра, — усмехнулся Стефан. Бесстрашие и смелость Софьи впечатляли, а известие о том, что ей все еще удается держаться на шаг впереди врагов, доставило немалое облегчение.

Он думал о ней — смешно сказать — чуть ли не каждый час. Беспокоился. Весь прошлый вечер тревожился из-за того, есть ли у нее огонь, тепло ли ей. Здесь, на севере, ночи прохладные даже летом.

— Среди ее предков немало хитроумных воинов, — с ноткой гордости заметил Борис. — Царь Петр одной лишь силой воли построил на месте отсталой страны могущественную империю, а царица Екатерина, захватив трон, принесла народу закон и порядок.

— А что же Александр Павлович? — сухо спросил Стефан, в силу некоторых обстоятельств относившийся к нынешнему царю без особого почтения.

Борис пожал плечами:

— Он спас нас от сумасшедшего.

— С Наполеоном воевал не он один.

— А… — Слуга едва заметно улыбнулся. — Почти забыл. — От двух сумасшедших.

Стефан вскинул брови, с опозданием поняв, что Борис имел в виду отца Александра Павловича, императора Павла.