– А чем ты занималась все последнее время?

– Сны анализировала, – не стала юлить я, решив, что коли у нас наяву разговор не клеится, может, тут все выясним? – И не думай, что это было легко сделать.

– Ну и как?

– Что? – не поняла я.

– Многое наанализировала?

– Достаточно, чтобы ты приехал, – съязвила я.

– Ага, – кивнуло едва узнаваемое темное пятно. – И уломать меня прийти к тебе сейчас.

– А вот тут ты не прав. Речь шла о снятии проклятия вообще.

– Тебе известен иной способ, кроме… – он оборвался на полуслове, но я поняла и так.

Что тут скажешь? Нет, неизвестен, и от этого обидно настолько, что горло спазмом сжало, а синеглазый ответа ждет. Помотала головой и тут же об этом пожалела: вода попала в уши, нос. Я подскочила, фыркая и откашливаясь, он заботливо похлопал меня по спине.

И вроде радоваться надо – согласен же, а мне обидно, что так легко согласился. Я столько времени и сил потратила на то, чтобы стратегию его завоевания разработать, и все труды коту под хвост!

– Ну и что? – спрашиваю.

– Да ничего, – фыркнул он в ответ. – Хотела отдохнуть – отдыхай. Мне это тоже иногда полезно, знаешь ли.

– А что ты делал, пока я… Ну, когда ты не мог ко мне в сны попасть… – интересуюсь, подразумевая тот период, что продержалась на отварах.

Он молчит. А мне так хочется услышать: скучал, ждал. И боязно, что это не так. Черт! Интересно, и как давно я столь кардинально изменила свое отношение к ночному мучителю?

– Сама-то как думаешь? – скидывая одежду и усаживаясь рядом, вопросом на вопрос отвечает он, а у меня от вида его почти голого тела мурашки по коже бегут.

– Тебе жизненно необходима та энергия…

– …которой ты меня лишила, – продолжил за меня синеглазый. – И только не говори, что жаждешь подробностей: где, кто и что делал.

Я отвернулась, чтобы он не увидел наворачивающихся на глаза слез. И все равно шмыгнула носом. Внутри все сжалось от обиды. Бог мой, мне только ревновать его не хватало! Он же суккуб! А значит, он от природы кобель еще тот! Тем временем чувствую, как некогда столь желанные руки касаются моих плеч, и вздрагиваю, а тело все напрягается.

– Глупенькая моя, – несмотря на мое робкое сопротивление, шепчет мужчина. – Нежная, – его губы касаются кожи на предплечье. – Сладкая моя…

И вот же подлость! Таю я. Просто-напросто таю в его руках. Расплываюсь безвольной лужицей, как мороженое на солнце. А этот шельмец чувствует это и продолжает гладить мою спину, поясницу, плечи, шею и да – целовать все, до чего дотягиваются его шаловливые губы, и шепчет все новые и новые ласковые слова, которые я уже не разбираю, воспринимая как некий фон.

– Я ж боялся, что потерял тебя, – мое сознание вычленило фразу из его хрипловатого шепота, и внутри все вновь взбунтовалось: не меня потерял, а кормушку!

И мгновение назад сводившие меня с ума прикосновения вмиг стали омерзительны.

– Пиявка! – фыркнула я и, воспользовавшись его секундным замешательством, подскочила и с разбегу нырнула в воду, надеясь смыть его прикосновения, успокоиться.

Какое там! Я и не заметила, что он успел лифчик с меня снять под шумок. И теперь вода будоражила обнаженную кожу, а образующиеся моими же движениями несильные подводные течения играют грудями, вызывая ни с чем не сравнимое возбуждение.

– Да хоть кем назови, – выныривая возле меня, произносит этот невозможный гад, а его руки уже скользят по моему телу, и я чувствую, как разгорается внизу живота знакомое тепло желания.

Вырваться бы? Хотя зачем? Вот оно – исполнение моих заветных желаний. Я ведь и его самого хотела, и от проклятия избавиться, а теперь ломаюсь, сама не понимая – зачем?! И опять он меня завел настолько, что готова сама накинуться и изнасиловать, благо чисто теоретически матчасть я «от и до» вызубрила на отлично, ему же и спасибо. Самое обидное, что сейчас я и телом своим, в отличие от былых видений, в полной мере могу управлять, но отчего же медлю?

Дальше были поцелую. Я вновь едва не забылась в его объятиях, он даже на берег меня вынести успел и уложить на травку. И вдруг…

– Ну мать твою! Гриша! – заорала я, подскочив с матраца и стряхивая с себя осколки.

– Что там?! – раздалось из-за спины, и по моим ногам больно ударил использованный мною в качестве баррикады стул.

Стою. Сердце колотится как бешеное, того и гляди наружу вырвется. И сна, конечно же, уже ни в одном глазу. Смотрю на понуро сидящего на Агрипининой кровати ворона и не знаю, плакать или смеяться? Что ж он творит-то уже второй раз? Прямо будто честь мою во снах блюдет, как только появляется риск ее лишиться, и Гришаня тут как тут.

– Что-что… Стекло опять менять надо, – вздыхаю я, а у самой мысль в голове крутится: почему так странно себя бабкин ворон ведет?

– Ну мать, ну удружила, – глядя на ворона, буквально простонал Григорий.

– Что? – не поняла я, а этот черно-седой пернатый шельмец как ни в чем не бывало свалил под шумок, пока я отвернулась.

– Да… – махнул рукой в сердцах синеглазый. – Видать, она привязку на него сделала. – Он кивнул в сторону разбитого окна, за которым скрылся виновник переполоха.

– И? – не поняла я.

– Вот то и «И» – не даст он нам спокойно проклятие снять, – хмуро ответил мужчина.

Что значит привязала? Или… Может, это что-то сродни тому, как моя родная бабуля сделала, к яблоньке привязав? Вот только яблонька моя зачахла, да и это все ж не живое существо… А тут, может, все иначе действует. И явно Гришаньке пернатому от того какая-то польза есть, и он ее осознает, коль так старательно блюдет. Вопрос в другом: привязка если на Григория, то при чем тут наша с ним связь? Или же Агрипина что-то на нас с синеглазым наворожила? Тогда зачем она меня учила, как от проклятия избавиться? Ничего не понимаю! И его тоже не понимаю. Вот, казалось бы, он-то чем недоволен? Ему кормушка удобная останется же. Но вслух я этого говорить все же не стала.

Пока слонялись по дому, заколачивая окно, пока то да се, за окном рассвет вовсю разгорается. Вот и сколько можно-то? Черт уже с ним, с этим проклятием, я элементарно выспаться хочу! Но после всех потрясений сна ни в одном глазу, только состояние, будто меня выжали: голова ватная и тупо побаливает, руки, ноги будто не мои. Но ложусь в постель, а сон не идет, будь он неладен. С горя взяла ту книжку, Антоном привезенную, в которой наговор нашла на крови. Вот кстати, Григорий же немало водицы заговоренной за это время выпил, интересно, подействовало ли? И как быстро результат виден станет? Или… вдруг его желание снять проклятие и есть тот самый результат?

Вопросы, вопросы… Куда от них деться?

Сижу. Листаю, как и тогда, – бездумно смотря в книгу. И вдруг…