А потом он немного отстранился, и с моих губ сорвался стон разочарования, а синеглазый, игриво чмокнув меня в нос, сполз немного пониже. Его губы играли с моими вновь затвердевшими сосками, руки по-прежнему ласкали тело, опускаясь все ниже и ниже. И что главное, их обладатель тоже опускался. Мужские губы, прочертив влажную дорожку от груди до пупка, опустились ниже, и… О, бог мой! Я вся дугой изогнулась от пронзившего все тело неимоверно сладостного ощущения.

– Точно не пожалеешь? – на мгновение отстранившись, шепотом уточнил он.

– Не-е-ет… – простонала я в ответ, будучи не в силах даже мысль допустить о том, что продолжения здесь и сейчас не последует.

Его губы вновь вернулись на прежнее место, и я задохнулась от бури охвативших меня эмоций…

Его язык скользнул между губок, коснулся набухшего и ставшего неимоверно чувствительным бугорка. Мягко лизнул его, а затем уже более ощутимыми, уверенными движениями начал водить кончиком языка вверх-вниз, вокруг – по часовой стрелке, и наоборот, вновь вверх-вниз и вокруг. Пальцы одной руки при этом легонько поглаживали вход в мое, пока еще девственное, лоно, второй – играли с топорщащимся, затвердевшим от возбуждения соском. В какой-то момент я не выдержала и изогнулась дугой, не сумев сдержать рвущийся наружу стон. Перед глазами все поплыло. Это же невыносимо! Прямо пытка какая-то! Но до чего же сладкая…

– Божественно… – простонала я и забилась в очередном экстазе.

Но синеглазый на этом не остановился и продолжил ласкать пока еще неоскверненный вход в святая святых. Порою я млела, порою в голове начинало стучать от охватывающего все тело напряжения, и я готова была взорваться, но синеглазый, ощущая приближение очередного оргазма, тут же коварно менял тактику, на время притупляя ощущения. Они по-прежнему доставляли удовольствие, но были всего лишь приятны, не сводя с ума. Потом он вновь доводил меня до исступления, а я все извивалась, охрипнув от стонов, а внизу живота уже тянуло от переизбытка разрядок, и голова шла кругом от близости со столь желанным мужчиной. Наконец-то он сменил дислокацию. Снова были поцелуи и бесстыдные ласки руками, а потом… Он накрыл меня своим телом и…

В первый миг было больно, я напряглась и в какой-то момент даже вскрикнула. Но заметив, что синеглазый хочет отстраниться, обвила его бедра ногами – не отпуская. Он благодарно коснулся губами моих губ, полуприкрытых век, затем очень медленно надавил там, внизу, заставив на миг сжаться в комочек от боли. Его движения были очень осторожными, но, несмотря на это, все равно причиняли боль, пусть и не нестерпимую, но о былом возбуждении пришлось позабыть. Внизу все саднило, но я не хотела в этом признаваться и терпела, мысленно молясь, чтобы все это поскорее закончилось.

– Понимаю, что больно, – шепчет он, слегка отстраняясь, и в тот момент, когда выходил из моего лона, я непроизвольно скривилась, скрипнув зубами. – Потерпи, милая, ты должна расслабиться, – шепчет он, покрывая поцелуями мое тело, заставляя притупиться боль в горящей промежности и вновь ощутить желание, правда, на этот раз в бочку меда добавилась ложка дегтя – я подспудно ожидала боли.

И вновь я лежала, широко расставив ноги, и он очень нежно ласкал меня там, внизу, заставляя напрочь позабыть про боль. И, о чудо! После этого она притупилась, отошла на второй план, хотя нельзя сказать, что забылась. И да, в итоге я настолько завелась, что готова была сама оседлать этого неимоверно ласкового и выносливого жеребца! Мужчина, словно угадав мое желание, перекатился на спину, увлекая меня за собой.

– Сделай это сама, – говорит. – Так, как ты этого хочешь.

О – да! В этот миг я хотела! Вот только стоило слегка коснуться входа в святая святых, зашипела от боли, но синеглазый не терял время даром, прихватил меня за спину, притягивая поближе к себе, и прошептал:

– Не спеши…

При этом он просто посадил меня себе на живот, так что мои губки обхватили ствол его прижатого к животу достоинства, а особо чувствительный бугорок соприкасался с гладкой кожей головки. Его руки осторожно задали темп, и я задвигала бедрами. Сначала потихоньку, боясь ощутить боль, потом набирая обороты и скорость. И в какой-то момент все внизу прямо затрепетало от желания, казалось, если его прямо сейчас не удовлетворят – просто-напросто сойду с ума. И да, я приподнялась и, на всякий случай прикусив губу, насадилась, несмотря на боль, на этот жезл власти. Замерла на миг, ощущая непривычную, но столь желанную заполненность и пережидая, когда утихнет жжение. Затем медленно приподнялась и… с удивлением осознала, что уже не так и больно, и однозначно – приятно! Я то едва двигалась, то почти соскальзывала с этого жезла власти, то надевалась на него по самое не балуй и замирала, ловя новые впечатления, то ускоряла ритм… Сколько я изучала спектр своих чувств и эмоций? Не знаю. Время словно остановилось, а каждое движение дарило неизведанные доселе ощущения: такие разные и неизменно сладкие. И что чудно – мне казалось, я могу заниматься этим вечно!

В какой-то миг синеглазый не выдержал и, с рычанием ухватив за бедра, начал насаживать меня на себя. Было больно, и в то же время желание еще больше усилилось, хотя, казалось бы: куда уж больше-то?!

Потом он, не выходя из меня, перевернулся так, что я оказалась прижата к земле, а он… Это был уже не человек, передо мной был с упоением удовлетворяющий свои животные инстинкты дикий зверь: он рычал, прикусывал мои губы, мочки ушей, до боли сжимал ладонями то груди, то ягодицы. И – да, нашпиговывал меня собой, все больше вводя в состояние какого-то исступления, когда боль уже не чувствовалась, а ощущалось лишь неимоверное по своей мощи возбуждение и желание, чтобы эта сладкая пытка никогда не прекращалась. А потом… Я ощутила, как там, внизу, после особенно сильного толчка что-то запульсировало и внутрь ударила горячая струя. Это было последней каплей, я тут же вся изогнулась, поддаваясь мужчине навстречу, цепляясь за его плечи и, кажется, крича…

Он вышел из меня, оставив легкое ноющее ощущение и чувство внезапной опустошенности. Внутри все пульсировало, ноги мелко дрожали, дыхание сбилось, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди!

– Неужели это больше никогда не повторится, – произношу в порыве откровенности.

– Если очень захочешь, – прошептал синеглазый, легонько коснувшись моих губ поцелуем, – то позови…

А потом… потом я расслабилась и ощутила, что у меня совсем ни на что нет сил.

– Нет, ну вы на них посмотрите! – раздался недовольный голос Кондрата, и я аж подскочила с дивана, где до того мирно спала. – Один явился после тридцатилетнего загула и даже к отцу не зашел, а потом еще и из дома взашей вытолкал, велев часок-другой погулять. Вторая дрыхнет как ни в чем не бывало…

– Простите… – растерянно пробурчала я, пытаясь собрать в пучок растрепавшиеся во время сна волосы.

– Охохошеньки… – всмотревшись в меня, как-то придушенно выдавил хозяин дома и плюхнулся на скамью. – Он что, проклятие снял?