Наконец, вошел Апичелла. «Где тебя носит? Я уже спеть хочу, текст, который я только что написал, – грозно сказал Берлускони. – Возьми гитару! Прекрасно, ты у меня молодец. Вообще мы встречаемся по вечерам раз в месяц и сочиняем песни. Вот, не поверите, даже не ложимся спасть, пока не напишем». Я верил. Берлускони пел. А поет он, признаюсь, здорово.

Потом они оба раскланялись: премьер-министр и придворный композитор. Со мной прощалась большая итальянская семья. Придворный архитектор объяснил, что господин премьер-министр должен отдохнуть после обеда, а придворный садовник вызвался отвезти меня до главного входа. Мы практически расцеловались на прощание. А я еще раз поймал себя на том, что за все время, что я нахожусь на вилле, у меня никто не спросил не только документов, но и вообще, как меня зовут. Вот он, итальянский образ жизни. Радость, легкость, азарт, умение делать деньги, любовь к женщинам и страсть к футболу, гостеприимство, красноречие и песни. И самое потрясающее, что все, чего ждешь от настоящего итальянца, что попадает под определение italiano vero, то есть под то, о чем пел Тото Кутуньо, есть именно у Сильвио Берлускони. У него, правда, этого много. Даже слишком. Но тогда бы он не был тем самым «настоящим итальянцем», которого я столь долго искал и, кажется, все-таки нашел. Я ехал на электрокаре для гольфа к выходу и понимал, что вот теперь уже действительно можно возвращаться. Оставалось только написать книгу. Да, и не забыть в очередной раз позвонить на «Фиат», извиниться и узнать, как там мой раритетный «124-й»? Впрочем, после личного знакомства с Берлускони я понимал, что не дай бог, но все проблемы и с директором музея, и с владельцем автомобиля я постараюсь быстро уладить. Все-таки итальянцы очень похожи на русских.

Фотографии из архива автора