Матильда уселась рядом со мной, натянув на колени подол бального платья:

— Но как такое возможно?

— Когда она надела ожерелье с алмазом Тик-так, её душа перенеслась в мир под названием Проспа. Ей там плохо, она ужасно страдает, но я изо всех сил стараюсь её вызволить.

— Ожерелье сейчас на тебе? — Глаза Матильды хищно сверкнули в полумраке темницы. — Может, алмаз поможет нам выбраться отсюда… Он при тебе, Покет?

Боль утраты сдавила моё сердце. Я покачала головой.

— Врёшь! — прошипела Матильда.

Прежде чем я успела ответить, дверь с душераздирающим скрипом отворилась. Бледный свет хлынул из коридора в нашу тесную каморку. Врач… Это пришёл врач, кто же ещё!

Но тут я услышала постукивание трости по полу, размеренное, как тиканье старых часов. И от этого звука меня пробрал озноб. Не может быть! Ведь не может, правда? Выражение растерянности и недоумения появилось у меня на лице в ту самую минуту, когда на пороге сырой темницы возникла леди Элизабет Баттерфилд.

— Добро пожаловать, — сказала она.

Матильда и я разом вскочили на ноги, наши цепи зловеще зазвенели.

— Вы не представляете, как я счастлива вас видеть, дорогая! — воскликнула я, одарив леди Элизабет благодарной, хотя и несколько растерянной улыбкой. — С нами тут такой ужас приключился! Нас похитили. Втолкнули в эту каморку. Приковали к стене. Правда, Матильда?

Та не ответила. Она лишь молча ухмылялась.

— Это правда, Матильда? — спросила леди Элизабет, сверля внучку взглядом.

— До последнего слова, бабушка.

— Рада слышать, — хмыкнула она.

Как странно! Я почувствовала, что суть происходящего отчасти ускользает от меня. Как прикажете понимать этот их разговор? Всё стало ясно, только когда Матильда наклонилась и с лёгкостью избавилась от браслета на щиколотке. Замок на нём оказался не заперт.

Она сбросила кандалы и встала рядом с леди Элизабет.

Я покачала головой:

— Не понимаю.

Леди Элизабет подняла трость и направила её на меня:

— Ты забила Ребекке голову опасной чепухой, и именно это, я ни минуты не сомневаюсь, привело к её гибели. Ты испортила бал в честь дня рождения Матильды, сделав мою внучку посмешищем для всего Саффолка. Твоими стараниями на имя Баттерфилдов легла тень позора и трагедии. Ты во всём виновата, мисс Покет!

— Бабушка не верила, что ты настолько глупа, чтобы попасться на наш маленький розыгрыш, — весело добавила Матильда. — Но я убедила её, что это сработает.

— Мы выслеживали тебя много недель, — добавила леди Элизабет с глубоким удовлетворением.

— Так всё, что произошло этой ночью, было… — Я не договорила. Это было слишком ужасно, чтобы произнести вслух.

— Всё, что произошло этой ночью, было лишь началом, — сказала леди Элизабет. — Началом воздаяния за твои грехи, мисс Покет.

Старая перечница ничуть не изменилась. Голова как грецкий орех. Руки-крюки. Тощая, как скелет. Злобная до невозможности. Мисс Фрост предупреждала, что после смерти Ребекки леди Элизабет обрушит свой гнев на меня, но, увы, я не приняла её слова всерьёз.

— У вас ничего не выйдет, — твёрдо сказала я. — Человека нельзя запереть в сумасшедшем доме без распоряжения врача. Я точно знаю, я читала об этом в самых достоверных приключенческих романах.

Леди Элизабет фыркнула:

— Сколько романов я ни читала, мне всегда хотелось пристрелить автора. — Она обернулась к двери. — Профессор, зайдите!

Оказывается, он стоял в коридоре, слушая нас и ожидая, когда его позовут. Теперь врач быстро вошёл в каморку и заискивающе улыбнулся леди Элизабет.

— Профессор Сплюнгейт — один из самых уважаемых врачей в стране, — сообщила леди Элизабет. — И поскольку я состою в правлении этой лечебницы и вношу весьма щедрые благотворительные пожертвования, он любезно согласился освидетельствовать состояние твоего пошатнувшегося рассудка.

— Как ты себя чувствуешь, Айви? — спросил профессор.

— Лучше не бывает, дорогой, — ответила я так разумно, как только могла. — Если не считать того, что меня похитили мстительная старая карга и её злобная внучка.

— Ясно, — многозначительно кивнул врач.

У него был до невозможности мрачный вид. Хмурое лицо. Глаза зелёные и выпуклые, а лоб такой огромный и морщинистый, что хотелось заклеить его обоями. Но как бы отвратительно и устрашающе ни выглядел профессор, он всё-таки был почтенным доктором и уж наверняка должен был понять, что я стала жертвой коварного заговора.

— Ты говоришь с привидениями, Айви? — спросил он.

— Только при крайней необходимости, — блестяще ответила я.

— Очень интересно.

— А ещё она думает, что Ребекка жива, только находится в каком-то другом мире, — с готовностью подсказала Матильда. — И вот только что Покет сказала мне, что навещала её там.

Глаза профессора, и без того выпученные, едва не вылезли из орбит:

— Пациентка утверждает, что посещала иной мир?

— Может, так оно и было, — сказала Матильда. — У неё имелось одно очень необычное ожерелье.

— Вздор! — рявкнула леди Элизабет и стукнула тростью по ботинку доктора. — Теперь вы убедились, что она сошла с ума?

— Это правда, Айви? — спросил он. — Ты действительно веришь, что покидала этот мир и переносилась в какой-то иной?

Я почувствовала, что ступаю по скользкому льду.

— Послушайте, профессор Сплюньтей, — начала я, — по-моему, произошла…

— Сплюнгейт, — резко перебил он. — Меня зовут профессор Сплюнгейт.

— Ну что уж тут поделаешь, дорогой, вам просто не повезло с именем. Это примерно как ваш лоб — смотреть на него страшно, но вы же в этом не виноваты. А теперь будьте умничкой и отоприте эти кандалы.

— Ну, что я вам говорила? — каркнула леди Элизабет, снова стукнув тростью по профессорскому башмаку. — Девчонка низкого происхождения, пустое место, а рассказывает о себе небылицы! Если это не признак умопомешательства, то я уж и не знаю, что тогда!

Профессор Сплюнгейт вздёрнул подбородок. Закрыл глаза. Потом открыл их и резко втянул воздух.

— По моему профессиональному мнению, рассудок этой девочки помрачён. — Он повернулся и тронул плечо старой перечницы. — Вы правильно поступили, что привезли её сюда, леди Элизабет.

— Она просто хочет наказать меня! — поспешно вмешалась я. — Профессор, мой рассудок тут ни при чём — это месть! И если вы сами этого не понимаете, дорогой, то это вам место в дурдоме!

Возможно, это был не самый правильный ход в сложившихся обстоятельствах. Профессор вышел в коридор, не слушая моих возражений.