Думай о чем-то другом, скомандовал сам себе фон Хартманн. К примеру, о линкоре. Семь или уже шесть миль до этой туши, скоро можно будет подвсплыть и полюбоваться на него в перископ. Предварительные расчеты готовы, осталось только коррекция и можно вводить данные в автомат торпедной стрельбы. Полный залп по линкору, такой шанс выпадает совсем не каждому глубиннику в их короткой жизни. В прошлую войну записать на свой счет линкор удалось троим, в эту — никому… пока. Современные мегалинкоры слишком живучи, одной-двумя торпедами отправить их на дно уже не выходит. Тартаков утверждал, что всадил все четыре, но что там было на самом деле, знают лишь конфедераты. Но к Маракеи вряд ли потащат новый корабль, они задействованы в центре Архипелага, тут просто нужны пушки побольше…

— Дистанция шесть миль, — доложила Кантата, — в ордере противника не меньше двух крупных кораблей.

Неужели авиаторы обсчитались и сюда тащат два линкора, удивился фон Хартманн. Вряд ли, скорее что-то еще. Транспорт с десантом? По идее, они должны идти отдельной группой и появиться на сцене позже, когда на берегу сгорит все, что может и не может гореть, а тральщики проложат дорогу к проходу в рифе. Тогда что? Эскадренный танкер?! Да не, чушь какая-то…

Поднять бы перископ и посмотреть, чего там плывет… нет, стоп, об этом тем более нельзя думать. Как бы не хотелось уже сейчас увидеть цель глазами — нельзя, нельзя и еще раз нельзя. Это тебе не жирный тупой торгаш, даже не конвой. У линкора на мостике полно глазастых ребят с большими биноклями, а еще тут могут шнырять гидропланы в противолодочном патруле. Атаку надо будет строить из-под воды, по приборам, а перископ — только в самый последний момент.

— Он очень большой! — неожиданно произнесла штурман. Обычным голосом, но в захлестнувшей подводную лодку тишине это прозвучало почти криком. — Синий и серый, башнями ворочает…

— Он?! — переспросил Ярослав.

— Линкор этот, — глядя на толстый пучок электрокабелей, сообщила Верзохина. — Я его вижу. В носу две башни с двумя пушкам, а в корме две с тремя.

От удивления капитан сначала вспомнил жаргонную кличку серии конфедератских линкоров — «губастые толстожопики»! — а затем абзац из личного дела штурмана, где говорилось о способностях к ясновидению. Увы, хоть и потенциально сильных, но практически не поддающихся контролю и лишь иногда проявляющихся в условиях сильного стресса. Но все же… да, кровь — не водица.

— Дистанция, курс?!

— Пять с половиной миль, пеленг 115, скорость цели пятнадцать узлов, — четко доложила навигатор. — Орудия развернуты на правый борт, будет стрелять после разворота.

— Всплываем на тридцать саженей. Средний ход. Торпедному приготовиться, — фон Хартманн сначала выдал серию команд и лишь затем запоздало удивился сам себе. Конечно, стрельба по данным сильного видящего не была чем-то необычным. Просто людей с такими способностями обычно втягивал отовсюду насос линейного флота, глубинникам же доставались в лучшем случае отсеянные слабаки-недоучки, способные различить разве что «зависший» наверху противолодочник. Легенды же про сильных видящих, способных на дистанции в несколько миль выдать данные для атаки, как достоверно знал Ярослав, были не более чем легендами. Правда, сейчас одна из таких легенд стремительно превращалась в быль.

— Руль десять влево. Мичман… — Алиса-Ксения молчала. — Мичман Верзохина!

— Пять миль… командир, они начинают разворот!

Осадка «толстожопиков» двадцать пять футов при полной загрузке, напомнил себе капитан. Минус топливо, которое они сожгли по дороге, плюс противоторпедная защита. Мы же хотим сломать этому линкору хребет, а не просто пузо пощекотать.

— Носовые торпедные аппараты к стрельбе! Выставить глубину хода в пятнадцать футов. Акустик?!

— Пять миль подтверждаю! — сообщила Кантата.

— Малый ход. Лейтенант Тер-Симонян, введите данные для стрельбы, четвертый вариант.

— Может, все-таки задействуем гидролокатор? — Герда Неринг скрутила в руках пилотку, словно пытаясь отжать ей досуха. — На пару секунд, уточнить данные…

…потому что в училище нам говорили делать именно так, мысленно закончил фразу Ярослав. В том числе так обучал своих курсантов и некий фон Хартманн. Потому что так получался неплохой компромисс между шансом поразить цель и надеждой остаться в живых после атаки.

— Нет.

— Линкор закончил поворот, — сообщила штурман. — Сейчас откроет огонь… ой, как полыхнуло!

Начинать обстрел с полного бортового залпа — с ходу, без пристрелки — было чистой воды пижонством, но, видимо, командир «толстожопика» не собирался утруждать себя подсчетом закупочной стоимости улетевших «в молоко» четырнадцатидюймовых фугасов. Очередной «золотой мальчик», не иначе, с неожиданной ненавистью подумал Ярослав, наверняка просто высиживает командирский ценз перед прыжком в более подобающее кресло.

— Данные введены! — доклад Герды почти совпал выкриком Кантаты. — Цель замедляется до двенадцати узлов. Мичман Верзохина молчала, остекленело уставясь на трещины в облупившейся, когда только успела, краске и ждать, сумеет ли она выдать еще какую-то информацию, времени уже катастрофически не оставалось.

— Всплываем на перископную! — приказал Ярослав. — Поднять командирский. Носовые аппараты на товсь… порядок в залпе: первый-четвертый, второй-пятый, третий-шестой!

Ладони привычно легли на черные рубчатые рукоятки. А там, наверху, схлынула волна и тонкие нити прицельной сетки перечеркнули силуэт вражеского корабля. Серый низ, синий верх, волнисто-ломаная схема, восемь башен главного калибра и выступивший бульб… первая серия конфедератских быстроходных линкоров, когда гидродинамики попытались выжать лишние узлы за счет оптимизации формы подводной части. Когда-то юный фон Хартманн чертил его в тетрадке на первой странице… но корабли на войне стареют еще быстрее людей.

— Торпеды… пли!

Первый сдвоенный толчок отозвался во рту солоноватым привкусом. Или он просто слишком стиснул зубы? Удар сердца — вышла следующая пара — удар сердца — третья!

— Перископ опустить! Вниз на сорок, влево шестьдесят.

Все!

Больше от него не зависело ничего. Такой атакой мог бы гордиться сам Папа: цель на перпендикулярном курсе, залп с полуторным перекрытием, новые торпеды с гексогеном и алюминиевой пудрой должны вскрыть ему борт, как нож — консервную банку. Теперь конфедератов могло спасти только чудо…

И конечно же, чудо случилось.

Сначала Ярославу показалось, что у него на миг сдали ноги, то ли от долгого сидения в неудобной позе, то ли просто из-за нервного напряжения. Нет, не показалось — это подлодку качнуло ударной волной близкого взрыва, пришедшая спереди-справа. Это могла быть бомба, сброшенная по их старому курсу, но…

— Наши торпеды, командир… — мичман Верзохина попыталась вскочить, но лишь ударилась макушкой о трубу. — Они… одна взорвалась, а остальные… одна просто тонет, а остальные идут неправильно… слишком быстро!

Долгую, очень долгую секунду фон Хартманн вглядывался в ей бледное кукольное личико. Затем обвел взглядом весь отсек — Тер-Симонян, застывшую с кругляшом секундомера в руке, Сайко с белым