– Эй, полегче, – как могла по силам толкнула в бок Миртл, всем своим крошечным весом. – Он же нас точно сдаст полисмагам.

– Не сдаст, – все так же гордо заявила я, понимая, что в моем рукаве по-прежнему находится отличный козырь. – Вы же человек слова, господин Рэкшор? И если дадите обещание девушке, то никогда не нарушите.

– Вы не в том месте ищете рыцаря, – отозвался он, наконец подходя к шкафу и беря оттуда сухую рубашку. – Или решили поторговаться? Если так, то зря. Предложить вам нечего, а после того, как я вас вытащил с того света, это вы мне, скорее, должны.

Но я покачала головой.

– Я стала случайной свидетельницей того, как убили ректора. Но не скажу ни слова, если вы не пообещаете закрыть глаза на Миртл.

Стоило мне только это произнести, как все тело мужчины напряглось, буквально в три шага он пересек расстояние от шкафа до меня, нависая над моим лицом, так что я ощутила его дыхание, точно так близко, как у берега.

Только в этот раз агрессивное и злое.

– Соображаешь, с кем играешь? – прошипел мужчина.

А я лишь храбро кивнула, потому что выбора не было. Ни у меня, ни у него.

– В участке я тоже не скажу ни слова, если сдадите. И ни один менталист меня не прочтет из-за меда в крови. Я предлагаю добровольно рассказать вам, что видела в ту ночь. А вы за это сделаете вид, что сегодня никого не вытаскивали из озера и не встречали ни одну фею. Мне кажется, это справедливая сделка.

Рэкшор молчал, лишь желваки играли на его челюстях, он будто раздумывал над ответом, отчего ожидание до болезненного затягивалось.

Он смотрел на меня, а я на него. На то, как он глубоко и тяжело дышал, словно усмиряя гнев, как вздымались его плечи и расширялись зрачки.

– Допустим, я согласен, – тихо произнес он. – Но тогда у меня тоже есть условие.

– Какое? – сорвалось с моих губ быстрее, чем нужно.

– Вероятно, я понял, почему магия работает, но мне нужно проверить.

Я нахмурилась, не совсем осознавая, к чему он ведет, особенно в такой важный момент.

– Так проверяйте, кто вам мешает, – выпалила нетерпеливо, желая, чтобы уже поскорее все закончилось и он отпустил меня и Миртл.

Кривая усмешка возникла на мужских губах, а в следующий миг его руки коснулись моих плеч, притягивая ближе, а губы накрыли мои.

Горячее дыхание смешалось в моим, а наглый язык ворвался в лоно рта, будто изучая и пробуя на вкус. Я вскрикнула, попыталась отстраниться. Где-то на фоне пищала Миртл, что после такого мужчина точно обязан на мне жениться…

И, кажется, этим самым она все испортила.

Поцелуй прервался, и Рэкшор отстранился так же резко, как и коснулся меня.

– Мед, все дело в нем, – произнес он, вставая в полный рост и отходя от меня как можно дальше, будто ничего и не было, и это не мое сердце сейчас стучало испуганно, словно после многокилометровой пробежки. – Впрочем, я все понял. А теперь рассказывайте, рье Вокс. Что видели той ночью?

Я тяжело вздохнула, пытаясь вспомнить все обстоятельства того вечера, прикрыла глаза и начала говорить, хотя перед глазами все еще стоял прошедший поцелуй.

– В тот день нам принесли академическую форму, – голос звучал неуверенно, – моя оказалась пошита не по размеру. И ткань очень тонкая, трещит по швам.

– В смысле? – не понял Рэкшор, он после случившегося тоже выглядел странно: вроде бы собранный, но в то же время потерянный. Его пальцы будто сами по себе щелкали, и с них слетали искры… невозможная магия рядом с феей. – Артемиус обещал, что все будет хорошо.

Я замялась.

– Ну вот так. Миртл вылетела на поиски принадлежностей для шитья – у нас с собой не было. Я хотела попробовать переделать форму сама.

– Ближе к делу, меня не интересует одежда.

Очередной сноп огня, будто Рэкшор не рассчитал силы, сорвался с его рук, едва не прожигая ковер.

– В общем, к вечеру Мирл не вернулась, и я пошла ее искать. Для этого пришлось обернуться в зверя. И пока я ее искала, дошла до преподавательской башни и случайно услышала разговор.

– Твой слух острее, когда ты превращаешься? – уточнил мужчина, и я кивнула. – Что за разговор?

– Ректор с кем-то говорил, этот голос был мне незнаком и пугал, – я поежилась, вспоминая ощущения. – Будто это и не человек был вовсе. Аж мурашки по загривку.

– Что значит «не человек»? Попытайся описать, о чем они вообще говорили.

– Этот некто требовал, чтобы Артемиус исполнил его поручение, но ректор отказывался и даже пригрозил, что знает о прошлогодней попытке переворота.

Тут я притихла, ведь сама об этом ничего толком не ведала. Лишь какие-то отдаленные слухи о том, что даже сам Рэкшор с этим как-то связан.

И судя по реакции, каким острым стал взгляд мужчины, слухи были правдой.

– Что сказал Артемиус?

Я поморщилась и попыталась воспроизвести дословно:

– Думаете, я не догадаюсь, с чьей именно подачи год назад Алмуру почти удался переворот? Талантливый менталист с даром модиста не смог бы провернуть ничего подобного, тут не обошлось без вмешательства извне. И я говорю не о знаниях из соседнего мира!

Рэкшор начал беспокойно измерять комнату шагами. Сыпать искрами он уже перестал, зато теперь от каждого его шага едва заметно подрагивала люстра. Я шкурой ощущала напряжение магического поля, которое в жизни не чувствовала. Разве так бывает? Будто сам воздух теперь дрожал от силы, исходящей от блондина, и причин я не понимала, кроме таинственного комментария про мед.

– То бишь он угрожал этому человеку? – зачем-то переспросил мужчина.

Я неопределенно кивнула.

– А дальше?

– А дальше вылетел в окно, – тихо ответила я. – Его вышвырнули, словно куклу.

– И не было борьбы? Сражения? Вспышек магии?

Я покачала головой.

– Ничего. Говорю же, все произошло так быстро, что я даже испугаться не успела.

– А зря… – Кристофф подошел к окну и задумчиво посмотрел на виднеющиеся чуть поодаль стены академии. – Если бы у меня спросили, могу ли я так легко убить Артемиуса, я бы ответил: нет. Старик обладал недюжинной силой и опытом, и мне сложно представить, чтобы он мог дать кому-то так легко от себя избавиться. В молодости он один мог удержать сотни нападавших, еще отец рассказывал…

– Вы так говорите, будто он рурк какой-то.

– Их не существовало, но если у кого-то и были знания близки к этим созданиям, то это у Артемиуса. Значит, была еще причина,