– Так точно, сэр! – с готовностью откликнулся подчиненный.

– Вот и радируйте открытым текстом: «Говорит командир американской субмарины Сайрус Ричардсон. Назовите себя», – продиктовал он и снова запрокинул голову, словно следил за парящей высоко в небе птицей. Через несколько секунд он снова посмотрел на офицера связи: тот ничего не передавал, растерянно глядя на командира. – Морзянкой радируйте, черт вас дери! – вспыхнул Сайрус. – Морзянку вы в своем морском колледже изучали? – Он с неприязнью глянул на подчиненного.

– Так точно, сэр, – откликнулся офицер, – есть передать в эфир морзянкой. – И связист стал лихорадочно шарить глазами по столу в поисках ключа передачи, которым не пользовались, наверное, со дня спуска субмарины на воду. Через пару секунд искомое было найдено, и в эфир понеслись сигналы точки и тире.

Командир снова замер в позе каменного истукана, разглядывающего небо.

– А может, все-таки трос сам лопнул? – осторожно произнес старший помощник, несколько уязвленный обвинениями в своей некомпетентности. – Ведь за бортом крупнее камбалы ничего нет, – он кивнул на мониторы, ссылаясь на показания современнейших систем обнаружения, – трос русских-то был рассчитан на вес батискафа, а не на наш. Вот в конце концов и не выдержал такого давления нашей массы… – выдвинул он свое предположение.

Ричардсон презрительно глянул на старпома и поинтересовался у связиста:

– Ничего?

– Ничего, сэр, – тот отрицательно покачал головой, – полное молчание.

– Странно… – Сайрус озадаченно потеребил подбородок. – Почему они молчат? Они должны нас слышать.

– Молчат, потому что там никого нет, – обиженно хмыкнул старший помощник, уязвленный таким отношением командира к себе.

– Они здесь, – уже более мягко произнес командир. Разлада в команде, да еще в такой ситуации он допустить не мог. Разберутся потом, на берегу. – Это надо ощущать нутром, а у вас такого чувства, по-видимому, нет. Или притупилось, – сдержанно добавил Ричардсон, холодно глянув на старпома.

И действительно, некоторые члены команды тоже словно почувствовали, что рядом, за бортом что-то происходит. Некоторые из них стали барабанить по корпусу лодки первыми подвернувшимися под руку металлическими предметами, отбивая морзянку гаечными ключами и алюминиевыми кружками.

– Всем членам экипажа прекратить шуметь! – Сайрус грозно рявкнул в переговорник, и команда послушно затихла. Уж такой барабанной дроби за бортом не услышать просто не могли, и если там, на глубине, люди, они должны были обязательно откликнуться.

«Может, там гибнут наши спасатели? – мелькнула у Ричардсона испуганная мысль. – Послали за нами, а те сами попали в передрягу? Хотя не могла же у них разом выйти из строя вся связь? Пискнуть-то хоть могли? А может, там, в спасательном батискафе уже никого из живых нет? Болтается на глубине мертвая посудина…»

Додумать до конца свои невеселые рассуждения Сайрус Ричардсон не успел. Лодка внезапно вздрогнула, несколько раз неуверенно дернулась, покачиваясь из стороны в сторону, и, как показалось капитану, начала медленно подниматься вверх…

Экипаж «Макарова» с пристальным вниманием следил за судьбой американской субмарины. И хотя ситуацию никак нельзя было назвать боевой, тем не менее Морской Волк распорядился дать картинку с видеокамеры на все мониторы.

Лодка зависла в нескольких десятках метров от американского ракетоносца, во всю длину освещая его двумя мощными прожекторами. И тем не менее спасать людей – задача куда более достойная, чем убивать. Даже если это твои вероятные противники. К тому же, как считал Морской Волк, экипажу время от времени стоило напоминать, что они не просто военные моряки, выполняющие ту или иную боевую задачу, а и просто русские люди. Поэтому и отдал команду о ретрансляции картинки.

На экранах хорошо была видна сама американская субмарина, но о том, что происходило на ее борту, ни Морской Волк, ни кто-либо из российских моряков не имел ни малейшего представления. С тех пор, как на «Макарове» приняли сигнал «SOS», прошло уже довольно много часов. Даже по подсчетам командира запас кислорода у американцев должен был приближаться к критическому. А сколько прошло времени с тех пор, как лодка лежит на грунте, – никто не знал. Понятное дело, что сигнал бедствия американские моряки послали не сразу, а попытались разобраться в ситуации и самостоятельно выпутаться из нее. Сколько ушло у них времени на такие усилия – никто не знает. Возможно, что на борту субмарины уже и в живых-то никого нет. Ну, что ж, во всяком случае, морякам «Макарова» винить себя будет не в чем. Они сделали все, что было в их силах.

Высвобожденная из пут стального троса субмарина еще несколько секунд лежала неподвижно, удерживаемая вязким донным грунтом, но потом раз-другой осторожно качнулась, выбираясь из ила, и постепенно, осторожно задирая кверху нос, стала отрываться от липкого дна.

– Бестолково поднимаются, – озабоченно пробормотал старший помощник, напряженно наблюдая по экрану монитора за всплытием лодки. – Неуправляемо…

– Погоди, погоди, – командир субмарины нетерпеливо перебил Пивоварова, – дай там ребятам опомниться, – встал он на защиту американских коллег. – Им-то невдомек, что мы тут рядом крутимся. Уже, поди, похоронили себя, а тут нате вам, помощь.

– Как же, невдомек, – усомнился старший помощник, – в переборки барабанили так, что у акустиков чуть барабанные перепонки не полопались. Если столько силы осталось, чтобы колотить, значит, на борту у них не все еще так плохо.

Словно в подтверждение слов капитана третьего ранга субмарина вильнула горизонтальными рулями, немного застопорив всплытие и придав лодке горизонтальное положение.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Морской Волк, наблюдая за маневрами американцев. – Непонятно только одно – как они нас вычислили? Засекли или выходили на связь так, по наитию?

– Понятия не имею, – старший помощник пожал плечами, – скорее всего, барабанили на удачу. От отчаяния.

– Надо выяснить, – озабоченно произнес Макаров. – Экипажу приготовиться к всплытию! – приказал командир и, обернувшись к Пивоварову, добавил: – Николай Давыдович, сейчас мы подойдем еще ближе к американцам и будем подниматься параллельно, а ты уж напряги все наши органы зрения, слуха, обоняния и осязания. Нам надо понять, что они знают о нашем присутствии.

– Понял, Илья Валентинович, – коротко ответил старший помощник.

Почти час «Макаров» маневрировал в опасной близости от американского ракетоносца, сопровождая его наверх. Убедившись, что субмарина достигла поверхности, Морской Волк отдал приказ малым ходом отойти на кабельтов от места всплытия янки. Оставаясь на перископной глубине, «Макаров» поднял свой надводный глаз, и командир жадно прильнул к окуляру.

– Выбираются, касатики, – удовлетворенно произнес Морской Волк, разглядывая в перископ, как на палубу субмарины один за другим выскакивают американские матросы, неистово махая руками облакам и солнышку. – Живехонькие. Николай Давыдович, – обратился он к старпому, – у тебя что-нибудь есть?