«Я словно булгаковская Маргарита! – думала Марина, разглядывая себя в зеркале. – Как странно, что я вдруг так изменилась!» «Свободна, свободна!» – усмехнувшись, вспомнила она преображение Маргариты. Свободна? И поняла – да, так и есть! Весь страх, живший у нее в душе, испарился. Она попробовала представить омут, свое падение – ничто не отозвалось внутри. Ей хотелось прыгать, кричать от восторга, лететь – а вдруг и правда получится?! Но она только улыбнулась и пошла на кухню – готовить завтрак любимому мужчине.

А любимый мужчина спал всю ночь как убитый. Ему снилось, что он летал. Но не так, как в детстве, когда летаешь легко, без малейшего усилия – и без крыльев. Нет, он летал на огромных мощных крыльях, ощущая движение воздуха и работу собственных мышц: взмывал вверх, кувыркался в воздухе, парил, а внизу, на земле, задрав голову к небу, следила за ним смеющаяся Марина. «Смотри, как я могу!» – кричал он, и Марина махала руками и подпрыгивала: «Здорово!» «Подожди, сейчас я тебя подхвачу!» – крикнул он, полетел вниз и проснулся.

Потянулся, зевнул с чувством, посмотрел – Марины рядом нет, принюхался: пахло кофе. Надо же, встала, завтрак готовит! А он думал, что Марина после вчерашнего будет спать до обеда. Но когда взглянул на часы, оказалось что уже почти час. Ничего себе! Ему совершенно ничего не хотелось делать: так блаженно было просто валяться – лениться, как говорила Марина. Леший никогда не понимал такого времяпрепровождения, а сейчас с удовольствием провалялся бы в постели весь день. На душе у него было удивительно спокойно и светло. «Может, я просто не высыпался?» – подумал он и все-таки встал, уж больно вкусные запахи доносились с кухни.

В коридоре он прислушался, а потом пошел на цыпочках и осторожно заглянул: Марина… пела! Он видел ее в профиль, она помешивала что-то на плите и задумчиво напевала: «Только ты никому не рассказывай, что душа вся тобою полна… Что тебя я в косыночке газовой поджидаю весь день у окна…»

– Подглядывать нехорошо, – сказала Марина. – Привет! Выспался?

– А я еще и подслушиваю! Фальшивишь ты, матушка, нещадно.

– Ну, не всем же Бог дал абсолютный слух, как вам, сударь!

Марина была какая-то другая – Леший всматривался и не понимал, в чем дело: она словно светилась изнутри и все время улыбалась, замечая, с каким недоумением он на нее заглядывается. Наконец, доев омлет, Лёшка не выдержал:

– Марин! Что-то случилось, нет? Ты какая-то необыкновенная сегодня!

– Необыкновенно прекрасная? Или необыкновенно добрая? Или?..

– Ну правда! – воскликнул он так простодушно, так по-детски, что Марина подошла и обняла его:

– Все хорошо. Но кое-что случилось. Я выздоровела.

– Выздоровела?

– От омута выздоровела. Совсем.

Он все не понимал.

– Лёшечка, мы свободны! Все кончилось. Меня отпустило. И это ты сделал! Ты меня из воды тогда вытащил, и ты меня все это время… тащил. Ты справился! У нас получилось. Всё, ты понимаешь?

– Откуда… ты знаешь? Как ты можешь быть уверена?..

– Я знаю. Правда. Это ты. Твоя любовь.

Он вдруг поверил, сразу и окончательно. Господи… У него перехватило дыхание, и чтобы Марина не увидела этого позора – слез на глазах, он уткнулся ей в грудь, но предательски задрожавшие плечи выдали его.

– Боже, до чего я тебя довела.

Марина гладила Лешего по голове, от ее ладоней и от нее самой шло нежное тепло, которое он ощущал всем своим существом.

– Бедный мой! Я знаю, тебе было страшно и трудно, и я не помогала совсем. Ты один все это вынес. Но ничего, теперь мы вместе. Ты же чувствуешь? Ты должен это ощущать: мы вместе! Мы вместе в круге любви. Милый мой! Свет мой, радость моя… Любимый, родной…

Леший не верил своим ушам: это говорит Марина? Которая за все время их близости если и сказала что нежное, так только «Лёшечка, милый!»? Он поднял голову – Марина молча улыбалась, а ручеек нежных слов продолжал журчать у него в голове: «Любимый… желанный… единственный… радость моя… свет мой…»

Марина покивала ему, потом сказала:

– Ну да, ты слышишь меня. Жалко, не всегда! А я тебя теперь всегда слышу. Раньше изредка, а сейчас все время. Лёшечка, тебе теперь со мной очень легко будет, правда! Не надо будет переживать из-за меня, все это прошло, как не бывало. Я совсем ничего не боюсь, даже странно. И ты опять рисовать начнешь – раньше я тебе мешала, а теперь помогать буду, я знаю как.

– Да чем же ты мне… мешала?

У Лешего что-то тоненько звенело в голове, но Марина погладила его пальцами по лбу, потом потерла ему затылок, помассировала плечи, и звон прекратился.

– Мешала! У тебя душа была занята заботой. А теперь свободна. Только тебе надо немножко отдохнуть, ты устал…

Марина стояла перед ним, обняв за плечи – он придерживал ее руками и коленями и смотрел, не узнавая:

– Ты такая… красивая… просто невероятно… Глаза… потрясающие!

Леший чувствовал идущую от нее спокойную уверенность и на короткое мгновенье пожалел, что больше нет того ощущенья хрупкости и беззащитности, как раньше, когда он явно был сильнее, а теперь… хорошо, если на равных.

– Да, я знаю. И с этим уже ничего не поделаешь. Теперь так. Но я все та же! Это я, твоя маленькая зверушка, правда! И ты всегда можешь меня баловать и утешать, как тебе нравится.

– Черт тебя побери! – Леший страшно покраснел: он себе самому не признавался, как действует на него Маринина слабость. – Ты что, все мои мысли теперь знаешь?

– Нет, ну что ты. – Марина нахмурилась и заговорила очень серьезно. – Лёш, ты не бойся. Я без спросу не полезу, ты что. Я же понимаю – это личное. Я же только на крылечко вхожу, а дальше – ни-ни! Правда! Ты даже не думай! Я, знаешь, что слышу? Когда ты прямо ко мне думаешь. А остальное – нет. Я же понимаю, каково это!

– Ну да? А что ты еще можешь?

– Еще? Уронить и разбить что-нибудь могу! На расстоянии. Когда разозлюсь или расстроюсь сильно.

– Покажи!

– Лёш, ну я же говорю: когда разозлюсь. А сейчас мне неохота злиться. Давай, я лучше другое тебе покажу. Сними-ка рубашку!

Леший послушно стал стягивать рубашку и вдруг осознал, что они вовсе не на кухне, а в комнате – на кровати! Марина сидела напротив него, поджав ноги, и улыбалась. Он помотал головой: как это?

– Марин, а как мы сюда попали? Мы же на кухне были?

Она только смеялась. Потом подвинулась и взяла его за руку:

– Кошмар! Как я тебя вчера, бедный!

Синяки были впечатляющие. Марина нагнулась и легко поцеловала один синяк, другой, потом отстранилась: смотри! Синяки бледнели и исчезали один за другим.

– Ничего себе…

– Давай другую руку. Ну вот.

– Марин, а как это вдруг так произошло, а? Вчера ты одна была, сегодня…