После той кошмарной ночи в лесу он в течение нескольких дней держался отчужденно. Теперь же он заставил себя снова полностью влиться в повседневную жизнь возглавляемого Хенгистом маленького отряда. После того разговора с Тондберктом он мало-помалу восстановил обычные отношения со всеми спутниками. Он опять стал садиться поближе к костру и участвовать в общих разговорах. Их слова зачастую больно его кололи. Более того, его собственные слова в этих разговорах казались ему похожими на желчь, вытекающую из горла. Однако он старался не выдавать своих чувств.

После убийства Катрин они некоторое время двигались на север, к холмам Берниции, но затем опять повернули на юг.

Хенгист водил своих спутников какими-то окольными путям то в одну, то в другую сторону, и Беобранд не имел ни малейшего понятия, куда же они все-таки направляются. Во всяком случае, не ко двору короля Энфрита в Гефрине. Беобранд все больше склонялся к мысли, что стычка с Галаном во дворце Эгрика разрушила какие-то планы Хенгиста. Ему вспомнились слова Бреки о том, что Хенгист может их всех предать, затем перед его мысленным взором предстала сцена зверского убийства, которую он видел на поляне, и у него невольно возникла мысль о том, что Хенгист, как намекнул Галан, был причастен с какому-то предательству по отношению к своему королю. По какой же еще причине он мог оказаться в одной компании с Кадваллоном и Пендой? Вероятно, Хенгист поначалу и намеревался поступить на службу к Энфриту, но после того, как его узнал Галан, это стало невозможно.

Собирался ли Хенгист теперь найти другого господина – этого Беобранд не знал. Хенгист в силу своей натуры жаждал крови и насилия, но вряд ли какой-то господин разрешил бы своим танам обращаться с простолюдинами так жестоко. Если кто-то из спутников Хенгиста спрашивал его, куда они направляются, тот уклончиво пожимал плечами и говорил, что они узнают это, когда прибудут в место назначения.

По мере того, как они продвигались все дальше на юг – прочь от холмов Берниции и обратно в лесные массивы Дейры, – Беобранда стало охватывать беспокойство. Насколько он мог судить, они возвращались к тому месту, где находилась поляна с рухнувшим дубом. Хенгист и Дренг при этом ехали на лошадях, которые достались им после убийства Катрин и ее отца. Беобранд и все остальные двигались вслед за ними на некотором расстоянии пешком.

Впервые с того момента, как Беобранд присоединился к этой группе в начале зимы, у Хенгиста, по-видимому, появилось четкое представление о том, куда он хочет добраться. Они двигались вперед довольно быстро, на пределе своих сил, а потому на разговоры у них почти не оставалось времени, но Тондберкт все же попытался завести беседу с Беобрандом.

– Куда, по-твоему, мы идем? – спросил он.

– Я не знаю, но надеюсь, что там будет хорошая еда и удобная постель! – ответил Беобранд, ускоряя шаг в надежде на то, что это отвадит Тондберкта от дальнейшей болтовни.

Тондберкт, шагая позади него, что-то сердито пробурчал, но Беобранду не было до этого никакого дела. Он хотел добраться туда, куда они направлялись, как можно быстрее, чтобы у него появилась возможность наконец выяснить, были ли его опасения обоснованными. Беобранд заметил, что Хенгист, сидя верхом на коне, улыбается сам себе, и у Беобранда появилось назойливое ощущение, что они неуклонно приближаются к какому-то злодейству. Поляну с упавшим дубом они проехали без остановки.

Хенгист при этом заставил своего коня идти медленнее и, дождавшись, когда его нагонит Беобранд, сказал:

– Ты помнишь это место, Беобранд? Ты был единственным, кто в ту ночь не развлекся.

Произнеся эти слова, он засмеялся, а Дренг при этом фыркнул.

Беобранд, стиснув челюсти, не позволил себе выкрикнуть Хенгисту гневные слова, которые уже завертелись у него на языке. Придет время – и он не ограничится одними только словами.

Они продвигались вперед по лесу. Холодное зимнее солнце не могло прогреть подлесок, и тот весь покрылся инеем. Когда уже начало темнеть, Хенгист приказал остановиться и приготовиться к ночлегу. Все стали заниматься уже привычной работой. Они быстренько разожгли костер, принесли воды из ручья, вдоль русла которого двигались на юг, и принялись готовить незатейливый ужин.

Затем они разговаривали, сидя у костра, до глубокой ночи, но Беобранд держался в стороне от остальных. Дренг наблюдал за ним насмешливым взглядом, сидя с противоположной стороны костра. Беобранду даже подумалось, что этот пожилой воин знает что-то забавное о нем, Беобранде, или кто-то из этих пятерых тихонько сказал остальным о нем что-то смешное. Насмешка во взгляде Дренга заставила Беобранда почувствовать себя неловко. И насторожиться.

Он вызвался дежурить в эту ночь первым. Разбудив в условленное время Артаира, чтобы тот сменил его, Беобранд закутался в плащ, прилег возле костра и заснул тревожным сном.

Ему приснилась Катрин. Она лежала на земле, на теплой и густой траве, освещенная золотистым светом летнего солнца. На ней было платье из тонкой белой ткани, обтягивавшее ее грудь и бедра. Он смог даже разглядеть под этой тканью очертания выпуклых сосков. Катрин потянулась в его сторону и поманила его к себе. Ее губы тронула легкая улыбка, и она словно звала поцеловать ее.

Когда он наклонился, чтобы ее обнять, и его губы стали искать ее губы, он вдруг увидел, как под ее платьем расплывается что-то красное. Это потекла кровь из какой-то скрытой раны. Она быстро пропитала ткань платья, и та прилипла к телу Катрин. Беобранд посмотрел на ее лицо и увидел, что оно утратило всю свою красоту и привлекательность. С ее щек были содраны широкие полоски кожи. Нос отрезали, в результате чего образовалась зияющая дыра, в которой булькала свежая кровь. Кровь эта стекала по лицу и попадала ей в рот, который словно силился что-то произнести. Изо рта доносились булькающие звуки.

Она смеялась.

Беобранд, вздрогнув, проснулся и едва сдержал в горле крик, который рвался наружу.

Остальные были уже на ногах. Хавган ворошил почти потухший костер длинной палкой, подкладывая в него сухие ветки и пытаясь заставить его разгореться снова. Дренг сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, и, прищурившись, безотрывно смотрел на Беобранда. Когда Беобранд встретился с ним взглядом, Дренг облизал губы и улыбнулся. Беобранда охватила дрожь, которая лишь отчасти была вызвана холодом.

Вскоре после того, как они подкрепились несколькими кусочками сушеной оленины и лесными орехами, начался дождь. Поначалу он был небольшим и почти не просачивался сквозь ветви деревьев, под которыми они стояли. Однако вскоре дождь усилился, наполняя лес шумом стучащих по листве капель и пропитывая водой одежду путников.

Они свернули лагерь и направились на юг. Вел их за собой Хенгист. Они плелись вслед за Хенгистом и Дренгом по краю вытоптанной копытами животных тропинки, стараясь не вступать в месиво из жидкой грязи. Их одежда вскоре промокла насквозь и уже не защищала от холода и сырости. Беобранд был подавлен. В груди он ощущал тупую боль, но он уже привык к ней и попросту не обращал на нее внимания. Однако увиденный ночью сон подействовал на него удручающе. Он шел с низко опущенной головой – так, как будто нес на спине тяжелый груз.