Когда я протягиваю ей стакан с водой, в глазах Рэй больше нет Мрака, и взгляд спокоен. Рэй пьёт, возвращает мне стакан и натягивает на себя край покрывала на кровати. Я ставлю стакан, укутываю её покрывалом и ложусь рядом с ней, заключив в объятие. Рэй утыкается носом куда-то между моей шеей и ключицей и дышит ровно.

‒ Ты в порядке? ‒ спрашиваю я.

Рэй кивает.

‒ Я стала думать о смерти и о Мраке и невольно начала впускать в себя Мрак. А потом решила этого не делать, но, если пустить процесс вспять, Мрак отступает со спецэффектами. Сейчас я ещё полежу ‒ и приду в себя, ‒ слабым голосом говорит Рэй и замолкает.

Я целую её в лоб и крепко прижимаю к себе.

В принципе, что делать ‒ понятно. Завтра королева Мрака идёт к регенту, они договариваются, и Мерра меняет курс с климатической катастрофы на благополучную стабильность.

На этом можно отдавать Рэй кольцо для связи ‒ может весьма пригодиться завтра ‒ и идти к Кан-Гиору. То есть, к Карне ‒ одёргиваю я себя. Пока Рэй будет налаживать отношения с лордом-регентом Ксесса, мне предстоит налаживать отношения с моим дорогим другом в женском контуре.

Ну что же. Я обещал и, более того, я хочу это сделать. Да и давно пора.

По привычке тянусь посмотреть, какой тактики будет лучше придерживаться, ‒ и вдруг понимаю, что в моём будущем этого разговора нет.

Смотрю ещё раз. Однако какие бы варианты я ни представлял, во всех случаях меня убивают по дороге на галерею. Безопасный путь открывается для меня только позже ночью. Но там этого разговора уже нет.

‒ Рэй? Мне кажется, я в ближайшее время никуда не иду. Такое чувство, что регент объявил за мной охоту. За порогом твоей комнаты меня ждёт смерть.

Кан-Гиор меня прибьёт.

После чего Карна меня испепелит.

Но перед этим меня изобретательно зарежут люди регента, поэтому мне будет уже всё равно.

Впрочем, это не помешает Кан-Гиору-Карне найти меня после смерти и прибить ещё раз.

Рэй поднимает голову, смотрит на меня искоса и улыбается.

‒ И вот я опять спасаю тебе жизнь, Амрис. Что бы ты без меня делал.

‒ Пропал бы, моя королева, ‒ улыбаюсь я в ответ.

‒ В нынешней конфигурации я мало, что могу дать тебе, милый, но я могу дать тебе ночь, когда ты можешь спать спокойно, ‒ Рэй смотрит на меня завораживающими глазами.

‒ Неужели ты думаешь, что раз сегодня такая ночь и я держу тебя в своих объятиях, я захочу спать?

И Рэй целует меня.

‒…рис! Амрис!

А? Что?

Рэй вцепилась в мою руку, и её тело полно Мраком. Мгновение мне даже не по себе: это не то мягкое женское тело, которое я только что целовал, ‒ а фигура из уплотнённого Мрака, без единого светлого пятнышка.

Что случилось?

Рэй спрыгивает с кровати и бежит к балкону. Пока я путаюсь в простынях, она уже открыла двери и вышла на балкон.

На балконе ‒ густой Мрак. Кусает кончики пальцев моей вытянутой руки, пока я на ощупь иду к Рэй. Она чернее и плотнее залившего всё Мрака, и я иду туда, где ощущаю её присутствие.

‒ Амрис!

Одной рукой она держится за перила балкона, а другую протягивает за спину, мне, не глядя. Я беру её за руку, и до меня доносится то, что ощущает она.

Над Ксессом – тишина середины ночи, но громады Мрака в небе – ревут, как стадо из тысячи львов. Величественно и горестно.

И только Королева Мрака слышит этот рёв.

‒ Это нормально, ‒ выдыхает Рэй. ‒ Так всё время бывает в ночь, когда опускается Мрак…

Рэй не сводит глаз с чего-то внизу. Я подхожу к перилам и прослеживаю её взгляд. Пока я держу её за руку, я лучше вижу через Мрак, и я могу хорошо разглядеть, что происходит на площадке внизу под балконом.

Там стоит Гина Альвара. Переводит бесцветный взгляд с меня на Рэй, опять на меня и так и останавливает его на мне.

Под этим взглядом я хочу взмолиться: «Я всё исправлю!» ‒ и одновременно я понимаю, что произошло что-то, что я исправить уже не смогу.

Рэй впивается пальцами в мою ладонь.

Гина Альвара опускает взгляд. Опускает плечи и голову, обмякает. Закрывает глаза.

И вдруг ‒ поднимает ясное лицо к Мраку. На нас уже не смотрит, словно мы перестали для неё существовать. Закрывает глаза.

Её тело дёргается ‒ и как будто выпускает что-то из себя. Выпустило. Пошатывается и восстанавливает равновесие. И внезапно ‒ неестественным образом напряжённо вытягивается макушкой кверху, вытягивает шею, встаёт на цыпочки ‒ и обмякает вновь. На этот раз тело не удерживает равновесие и мягко падает на левый бок.

С минуту Гина Альвара, настоящая Гина Альвара покачивается вперёд-назад, смотря куда-то вперёд себя. А затем поднимает правую ладонь перед собой, смотрит на обе её стороны, отодвигает дальше и, вероятно, наблюдает, как кончики пальцев пропадают в Мраке. Опускает руку и поднимает голову к небу. Замирает.

И медленно ложится, спиной на камень площадки перед балконом, открываясь разворачивающемуся в небесах невиданному для Мерры зрелищу: на клубистом фоне Мрака трепещет и колышется северное сияние.

‒ Амрис, что это? ‒ строго спрашивает Рэй, всматриваясь в северное сияние.

‒ Ты говоришь с такой интонацией, будто я притащил домой бездомного котёнка, мимо которого не смог пройти, а у тебя нет намерения заводить кошку, ‒ усмехаюсь я.

‒ Ты правильно меня понял, ‒ холодно улыбается Рэй. Я вздыхаю. Насколько я понял в общении с Карной, эта фраза не предвещает ничего хорошего.

‒ Это Кан-Гиор. Или Карна, если в женском контуре. Внизу тело женщины, в котором он временно пребывал. Гина Альвара, придворная менторша принца Лерека. А северное сияние – это одна из форм, которые ему нравятся.

‒ И ты знаешь, что он делает? ‒ возмущается Рэй, всё так же вглядываясь в происходящее на небе. Я чувствую что-то через контакт с её телом, но не разбираю деталей, поэтому качаю головой. ‒ Он предлагает себя этому миру в качестве местного духа. Он понимает кое-что про суд и милость и готов встроиться в местную экосистему и участвовать в её регуляции. И самое интересное, что Мерра ‒ не против.

Смотрю этот вариант. Это, что называется, свежая мысль: становится намного больше вариантов развития событий, степеней свободы действий, а вероятность катастрофического исхода снижается