— Во-от! Никто не хочет детям такой жизни. Поэтому, должным образом воодушевившись, пойдем с ромеем общаться. Только Гуннар, душевно тебя прошу. не угрожай его отрыванием яиц. Угроза веская, но с ним она уже давненько приключилась.

Немного нервный, но все же смех Бешеного малость разрядил напряженную обстановку. Скрипнула дверь, открытая охранником, и мы один за другим вошли внутрь. Туда. где сейчас находился ромей. В полном одиночестве находился, «наслаждающийся» видами пыточного инвентаря и терзаемый страхами по поводу своей судьбы.

— Гуннар, будь столь любезен, зажги еще пару-тройку факелов. Темновато здесь.

— Конечно, Мрачный…

Что поделать, даже в таких местах предпочитаю создавать для себя любимого хотя бы минимум комфорта. А полумрак хорош для усиления терзаний душевных пленника, но никак не для удобства допрашивающих.

Ну вот, света прибавилось. Теперь в пыточной горели сразу четыре факела вместо одного. Можно было во всех подробностях рассмотреть прикованного к стене ромея по имени Коллоподий, по социальной принадлежности помощника главы посольства, а по физиологической составляющей… кастрата.

— Ну что ж, рад видеть тебя, ромей, — улыбнулся я, подходя к пленнику и вдергивая изо рта кляп. — Орать не вздумай, а то больно сделаю. Красны девицы, вы ему уже говорили, куда везете?

— Конечно, ярл Хальфдан Мрачный, — буквально пропела Софья. — Уж он так дергался, так пытался избежать нашего приглашения погостить в твоих уютных подземельях…

— Бывает и такое. Но шутки в сторону. У тебя, Коллоподий, есть два пути. В первом ты долго и по доброй воле говоришь, рассказываешь все нам нужное и интересное. В награду мы не прижигаем твое тело каленым железом, не сажаем голым задом на муравейник и не делаем еще многих подобных вещей. Также обещаю вполне сносную жизнь в одном из более приличных помещений, ну а потом, когда ты уже ничем не сможешь помешать… Вышвырнем тебя, и иди на все стороны света. Но за пределы Руси, сам понимать должен. Если хоть что-то обо мне слышал, то должен знать. Что я слово всегда держу. Молчишь… Это правильно. Повиси, подумай некоторое время, пока я с девушками поговорю.

Чистая правда. Мне этот кастрат сто лет не сдался. Будет вести себя должным образом — выжму до донышка, а потом, по миновании надобности, вышвырну пинком под зад. Убивать надо лишь тех, кого необходимо уничтожить по тем или иным причинам. А напрасно увеличивать личное кладбище… Кровожадностью я никогда не отличался, есть такая черта характера.

Поманив обеих сестер за собой в дальний угол помещения я, понизив голос. спросил:

— Слушай, Софья, пока он тут висит и дозревает до правильного поведения, ответь мне на один вопрос… Ты как сумела выкрасть из-под носа ромеев такую важную птицу?

— Всего лишь безмолвная тень Георгия Лигироса. Важность его знали не все.

— Это не важно, что не все знали, — отмахнулся я. — Как ты уверилась в его полезности и каким образом сумела похитить?

— Возможности жриц богини любви далеко простираются, — томно промурлыкала девушка. — Он хоть и евнух, но сохранил крупицы вожделения к женщинам. Завести разговор, выпить немного вина. Сама простого. А ему подмешать некоторые травки, заставляющие вожделеть такую красавицу, как я.

— Уж прости, но вожделеть… нечем.

— Ах, Мрачный, среди ромеев есть та-акие придумщики… Я слишком многое о них успела узнать, как и Елена. Ну а заполучив его к себе в комнатку, остальное труда не составило. Разговорить, прикинувшись заблудшей христианской овечкой, затем под угрозой отрезания пальцев заставить проводить к себе. Там мы с сестренкой прирезали пару ромейских воинов, выделенных этому Кололоподию для охраны. А дальше…

— Плащ и броня с закрытым шлемом хорошо скрывают и лица, и фигуры, — дополнила рассказ своей сестры Елена. — Нам оставалось только выбраться за частокол, используя евнуха как ключ. А дальше… Самострелами расстрелять особо любопытных и на бодрых, отдохнувших лошадях помчаться сюда. В Переяславль.

— Мы были такие горячие и непослушные девочки, — вновь закокетничала Софья. Не с целью соблазнить меня, а просто по привычке. — Только вот… снова так не получится, они уже будут стеречься.

— Новое что-нибудь придумаем, сестренка. Не впервой.

Я пару раз хлопнул в ладоши, демонстрируя свое восхищение как успехами в целом, так и устроенной тут минисценкой.

— А этот как, говорить дует или мечтает отдаться в руки опытного заплечных дел мастера?

— Оно нам все рассказало, а уж тебе, ярлу с мрачной славой и таким же прозвищем поведает даже то, о чем давно забыл. Но сначала ты спроси его про договора, которые везет посольство. Они очень интересные…

— Так и сделаю. Благодарствую, красны девицы. Такой подарок дорогого стоит. И я не про деньги, хотя и насчет них отказа не будет. Так что думайте, чего душеньки ваши просят. А мы тем временем поговорим. Да, Коллоподий?

Последние слова были произнесены громко, чтобы пленник их точно услышал. И, судя по обреченному вздоху-всхлипу, запираться ромей не собирался.

— Я… скажу. Переносить боль… не хочу.

Кто бы сомневался. Евнухи, это ведь не только отсутствие определенных частей тела, но еще и напрочь выхолощенная от мужских гормоном суть. Ромеи же кастрируют именно мальчиков, совсем юных. И ожидать от них крепости духа, сильного характера… просто глупо. Боязливость, смирение перед вышестоящими. А еще склонность в интригам и коварству, но они сами по себе мало что значат, если отсутствует внутренний стержень.

Да, Коллоподий говорить будет. Не зря же Гуннар, не доверяя такое важное дело другим. присел за маленький столик и приготовился записывать откровения ромея. Магнус же жестом пригласил присутствующих, если те хотят, устраиваться на присутствующих тут грубых стульях. Однозначно нас ожидала долгая и многословная ромейская исповедь…

* * *

Два часа излияний в бодром ритме! И это было еще не все, осталось непроясненным многое из второстепенного, а также вовсе не имеющего отношения ни к посольству, ни к нашим делам. Но этим будут заниматься помощники Гуннра и, если попадется действительно что-то важное, пригласят его. А он и меня. А так… Допросные листы все равно лягут на стол как минимум нам двоим. Лично я обязательно почитаю, пусть и бегло, не вглядываясь в каждую строку.

Сейчас же… Примерно подобного развития событий все мы и ожидали. Подписание Владимиром союзного договора в Византией — это для всех. Обещание некоторой части земель Болгарского царства — оно тоже понятно, тут отсылка к завоеваниям Святослава. Последним завоеваниям, которые он все же сумел удержать. Вкусная отвлекуха для вольных ярлов и широких народных масс, что желали бы получить свой сладкий кусок со всего этого дела.

Вот только были еще и другие договора, более тайные. И вот насчет них ко мне приставали обе дамы во время всего времени, когда мы возвращались из подземелий детинца в его более привычные и обжитые места.