В отношениях с литературными тружениками Новиков старался быть всегда справедлив и доступен, ведя для этого постоянную борьбу с оберегавшими его покой «домашними». Кроме Новикова, принимали участие в заведовании переводами Тургенев и Кутузов, которые исполняли обязанности редакторов по отношению к переводам А. А. Петрова, Д. И. Дмитриевского[213] и др.

«Всех посторонних, имеющих до меня дело, — писал Новиков бар. Шрёдеру, — (я) во всякое время к себе пускал и пускаю и деньги сам платил, и весьма часто подтверждал, чтобы ни одному человеку не отказывали, но тотчас бы пускали ко мне или сказывали, когда я в кабинете».

Предания, идущие от большинства работников кружка, говорят о чрезвычайной щедрости Новикова, платившего небывалый цены за переводы. Иного мнения держался Болотов. Он сам получал от Новикова за издание «Экономического магазина» сперва 400 рублей в год, а с 1781 года — 500 рублей. Прежний его издатель Ридигер платил ему за «Сельский вестник» всего 200 рублей в год. Гонорар, получавшийся Болотовым от Новикова, никак нельзя признать недобросовестно низким. Тем не менее Болотов уверен был в корыстных намерениях Новикова. Болотов думал, что, получая большие доходы от своих типографий, Новиков держит в черном теле своих литературных работников. Одного из последних — убежденного ученика розенкрейцеров В.А. Левшина — Болотов называл «таким же трудолюбцем», как он сам. «Оба мы с ним были в сие время (1788 год) — черкасские волы и трудились над сочинениями и переводами без отдыха. Г. Новиков отдавал ему тогда переводить ту огромную немецкую книгу, которая напечатана потом под заглавием «Хозяин и хозяйка» и состояла в 12 томах. И я рад был, что от труда сего избавился, ибо сперва хотел было г. Новиков на меня сей страшный и скучный труд навалить».

Первоначальным орудием Новикова была типография Московского университета. Новиков взял ее в аренду (с 1779 года) при посредничестве университетского куратора Хераскова. Контракт заключен был на десять лет (с 1 мая 1779 года по 1 мая 1789 года), причем все типографские служители должны были получать жалованье от Новикова; арендная плата была определена в 4500 рублей.

Новиков привлек к себе для денежной поддержки двух компаньонов. Несмотря на это, распоряжался типографией он первое время вполне самостоятельно. «При начале заведения сих дел, — каялся он позже бар. Шрёдеру, — я многое делал по умственности».

Однако уже с начала 1780-х годов Новиков не всегда является единоличным издателем; из университетской типографии часто выходят книги, на которых значится, что они напечатаны «иждивением Н. Новикова и Компании».

С такой пометой в 1782 году, например, изданы были «Беседы святого отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийского, на Шестоднев», «Духовные преполезные беседы преподобного отца нашего Макария Египетского, нареченного Великим», «Вера, надежда, любовь, учения богословского состав», сочиненный иеромонахом Аполлосом, и др. Компания, с которой разделил типографское дело Новиков, состояла исключительно из розенкрейцеров. Московский округ ордена, давая средства, брал на себя и все направление дела.

Орденским начальникам Новиков во всем должен был давать отчет. «Письма Коловиона к начальнику»[214] заполнены делами типографии. Новиков посылает Шрёдеру требуемые им росписи «1) книгам, которые (у него) есть; 2) актам, кем которые переведены и переводятся кем именно; 4) книгам, которые в публичной типографии напечатаны, на отечественном и на иностранных языках; 5) книгам, которые в тайной типографии напечатаны и печатаются»[215].

Желая поставить Алексеева (вероятно, И. А.) во главе конторы, «для смотрения за типографическими делами», Новиков испрашивает на это повеления начальника и, согласно указаниям последнего, ведет переговоры с Алексеевым, назначает ему 250 рублей «годового жалованья, комнату и стол, чем он совершенно доволен».

Новиков обращается к своему орденскому начальнику за повседневными советами, например, можно ли ему иметь «строгое смотрение» за типографскими «рабочими людьми», большая часть которых, «по прежнему за ними несмотрению, избалованы и пьяницы».

Университетская типография, носившая полуофициальный характер с ее казенным оборудованием, представляла, однако, значительные неудобства: в качестве орденского предприятия она была вынуждена часто производить работы, вовсе чуждые целям ордена, в видах коммерческих — для уплаты аренды или по казенной надобности.

В этих затруднениях московским розенкрейцерам весьма кстати пришел на помощь указ 15 января 1783 года «о вольных типографиях».

На основании указа розенкрейцеры начали выпускать часть своих изданий под фирмой «вольной типографии И. В. Лопухина». Распоряжался всеми делами ее тот же Новиков[216].

Вероятно, это не была особая типография, а именно только особая фирма. К такому выводу приводят следующие соображения: 1) Некоторые издания Лопухина появлялись одновременно и в Университетской типографии; 2) «Хризомандер» (М., 1783), изданный с пометою типографии Лопухина, одновременно, в том же формате, с тем же количеством страниц, появился и под фирмою Университетской типографии.

Некоторые книги типографии Лопухина появлялись с тем же постраничным расположением, тою же печатью, но под другою пометою: такова «Апология, или Защищение ордена вольных каменщиков» (Штарка), вышедшая в 1784 году под фирмами Лопухина и Рассказова, причем оба издания совершенно одинаковы, но в последнем из них титульный лист — вклеенный.

С 1783 года наиболее секретные орденские книги печатались не для продажи, а только для употребления братьев, без означения места и года издания (почти все — сплошь курсивом); типография, назначенная для них, «состояла из двух только станов» и «считалась под именем Лопухина». Можно, однако, сомневаться в том, что она была «отделена» от лопухинской, как говорит Новиков. Курсивом, присущим «тайной типографии», напечатана, например, «Колыбель камня мудрых, описанная неизвестным Шевалье», вышедшая в 1783 году под фирмою Лопухина; с другой стороны, несомненным шрифтом лопухинской типографии напечатано «Простосердечное Наставление о молитве» («тайная типография», около 1783 года).

В доме, бывшем Шварца, в так называемой Меньшиковой башне, устроена была и совершенно отдельная тайная типография, специально предназначенная для печатания немецких орденских книг. Все рабочие этой типографии были немцы и получили особое содержание. Дела ее шли плохо. Об этом, по крайней мере, свидетельствует Шрёдер для 1785 года.