— Ты думаешь, они действительно хотели нас только попугать? — спросил Вадим, явно в это не веря. Недавние события вихрем пронеслись в его голове.

— Кто знает! Доказать, что у них были другие намерения, невозможно — ты и я живы и здоровы.

— А как же это? — Вадим указал на следы от пластиковой стяжки на ее и своей руке.  — Они стреляли по мне! Тоже хотели напугать?

— Спэроу это так и объяснил. Эти выстрелы спасли нас. Заводские охранники еще раньше заметили два подозрительных автомобиля на противоположном берегу водоема. Карьер Соколовский пользуется дурной репутацией — здесь насиловали и убивали. Последнее убийство семнадцатилетней девушки так и не раскрыли. Охранники сразу сообщили в полицию о выстрелах, и те примчались, поэтому бандиты не стали тебя искать. И поскольку свидетель остался жив, отпал резон расправляться со мной.

— Я видел, как пули бороздили воду возле меня.

— Спэроу представил в качестве доказательства стартовый пистолет, который стреляет капсюлями. Гильзы они собрали, когда уезжали, и доказать, что они стреляли на поражение из боевого пистолета, невозможно.

— Чем для них это закончится?

— Практически ничем — мелкое хулиганство, заплатят административный штраф. У них серьезный адвокат, и он уже роет копытом землю. Артюшенко мне звонил, сказал, что адвокат представил их неудачно пошутившими пай-мальчиками.

— Это плохо.

— Нет, хорошо. После моего заявления они отстанут и от меня, и от тебя.

— Ну у тебя и работенка!

— Бывает… Возможно, они и в самом деле хотели лишь припугнуть — на будущее. Моя статья им серьезно не навредила.

— Ч-черт! У них мои документы, мобильный, ключи от машины, карточки, о деньгах я и не говорю.

— Ты прослушал, я тебе сразу сказала, что они все вернули.  — Алиса открыла сумочку и отдала Вадиму его вещи.  — Будем прощаться — я в редакцию, а ты собирался идти в тюрьму.

— Знаешь, Алиса, после наших вчерашних приключений у меня ощущение, что мы друг друга знаем вечность.

— В таких ситуациях и узнаешь человека. Ты был на высоте!

— Если бы не ты, у меня ничего бы не получилось. Ты поняла без слов, какой у меня план, и здорово помогла.

— Достаточно дифирамбов обоим, мне пора в редакцию, а тебе — заниматься своими делами.  — Алиса говорила сдержанно, с видом очень занятого человека, но Вадиму показалось, что это напускное.

— Настроение нерабочее.

— Настроишься. Прощай! — Алиса поднялась, подошла к двери и обернулась: — Ты был прав, когда сказал, что наша встреча предопределена Судьбой! Если бы ты не подсел ко мне в кафе, то неизвестно, чем вчера бы все закончилось для меня.  — И она быстро вышла.

Вадим продолжал сидеть на кровати, ощущая себя разбитым и опустошенным. «Надо ее догнать, взять номер телефона, может, позже встретимся, при случае».  — Мысли были усталые, как и его тело. Наконец, взяв себя в руки, он встал и вышел из палаты.

Свой автомобиль он нашел на том же месте, где вчера припарковал, в багажнике находилась его главная ценность — фотокамера «Canon». Посмотрел на часы и, поскольку уже было начало одиннадцатого, поехал в тюрьму.

Как и вчера, капитан встретил его холодно, демонстративно посмотрев на часы:

— Любите поспать? Помещение в вашем распоряжении до 13 часов.

— Успею.

И снова он фотографировал убийц, насильников и остался недоволен собой — ему так и не удалось сделать такие снимки, чтобы улавливалось отличие этого отребья от обычных людей.

Возвращаясь домой, Вадим сделал музыку погромче, надеясь избавиться от тяжелого осадка, оставшегося после вчерашнего приключения.

«Житомир, я тебя надолго запомню!»

Когда он уже подъезжал к Киеву, позвонила Марина. У нее был напряженный голос, а значит, она была чем-то расстроена.

— Как твоя командировка? Все сделал, что наметил?

— Все нормально.

— Вечером я тебе звонила, но с тобой нельзя было связаться. Отключил телефон, чтобы никто не помешал?

«Ревнует? Рассказать ей правду — не поверит или станет допытываться, почему я оказался рядом с Алисой».

— Плохо себя чувствовал, рано лег спать — отключил телефон, чтобы никто не потревожил.

— «Никто» — это я?

Вадим взглянул на себя в салонное зеркало — под глазами синяки, как от недосыпания, лицо помятое, правая скула припухла — вид неважнецкий.

— Мне и сейчас плохо, приезжай, сама увидишь.

— Думаешь, не приеду? — Тон Марины стал мягче.  — Что-нибудь с собой привезти?

— В холодильнике пусто, даже яиц нет, зато твое любимое мартини и лимон есть. Мне заехать в супермаркет?

— Тебе нездоровится, я возьму все на себя,  — решительно заявила Марина.  — Соскучился?

— Мне бы поспать.

— Не волнуйся — буду вести себя тихо как мышь. Целую. Жди!

Однако, несмотря на ее заверения, уже через час они лежали на кровати обнаженные и запыхавшиеся, но удовлетворенные.

— Теперь я уверена, что в Житомире ты ни с кем не спал,  — сказала, довольно потягиваясь, Марина.  — Выпьешь мартини? — Она поднялась, демонстрируя стройную фигуру с плоским животиком и женственными округлостями в нужных местах. Она знала, что Вадим за ней наблюдает, и двигалась грациозно, будто танцуя. Отражение в зеркале повторяло ее движения, словно в комнате были девушки-близняшки.

— Лучше коньяка, хотя нет — хочу сегодня поработать. Почему ты уверена, что у меня в Житомире никого не было?

— Интимная близость накладывает незримый отпечаток на обоих. Так что я сразу почувствовала бы, если бы у тебя кто-то был.

«Почему я не ощущаю незримый отпечаток ее мужа — ведь ночами они не в карты играют?» — Он промолчал, но настроение подпортилось. Марина это почувствовала и, взглянув на зеркало, сменила тему:

— Зеркало зеркалом, а ты в ящик под ним заглядывал?

— Еще нет. Что там может быть — подшивка журнала «Работница» за семидесятые годы прошлого столетия?

— Все же интересно посмотреть, вдруг там что-то ценное!

— У мамы самым ценным были обручальное кольцо и сережки, которые достались ей от мамы, моей бабушки. Так что слитков золота и шкатулок с алмазами не предвидится.

— Что гадать? Давай посмотрим! Любопытно же!

Вадим поднялся с кровати, случайно опрокинув фужер с недопитым мартини, растекшимся некрасивым желтым пятном по простыне. Марина торопливо подняла простыню:

— Главное, чтобы не прошло на матрац.

Вадим сел возле зеркала на пол и стал разглядывать замочную скважину ящичка.