— Я всего лишь старый энтомолог. Но ведь и муранча — это всего лишь насекомое, пусть и вымахавшее до неприличных размеров. А я изучал насекомых не один год и написал на эту тему не одну научную работу. Так может быть, мои знания пригодятся не только для того, чтобы решать продовольственную проблему?

Резонно вообще-то.

Илья вспомнил огромные жвала-кусачки, вцепившиеся в прутья сельмашевской решетки. С этого он и решил начать.

— Ну что ж, слушайте…

* * *

Алексей Кириллович внимательно его выслушал и, задав несколько уточняющих вопросов, удовлетворенно кивнул.

— Все верно, — пробормотал энтомолог. — Я так и думал.

— Что верно? Что вы думали? — насел на ученого Илья.

— Ну… — Алексей Кириллович задумчиво почесал подбородок. — Описанные вами мандибулы очень похожи на муравьиные.

— Что-что похоже? — не понял Илья.

— Мандибулы. Жвалы членистоногих. И феромонты опять-таки… Это особые пахучие вещества, с помощью которых обычные муравьи общаются друг с другом, — пояснил энтомолог, не дожидаясь нового вопроса. — Так называемая «химическая речь».

— Та вонь, которая идет от муранчи?

— Да, она самая. Но с другой стороны, с саранчовыми этих существ роднит наличие крыльев, надкрылков и, вероятно, задних прыгательных лап, с помощью которых они также обмениваются сигналами — только уже звуковыми. Очень интересный вид. Возможность летать, вернее, перепархивать с места на место по воздуху значительно расширяет потенциальный ореол обитания вида и увеличивает скорость передвижения колонии. И все-таки…

Алексей Кириллович тряхнул головой, словно принимая важное решение.

— Все-таки это не просто стая саранчи, тупо перемещающаяся в поисках пищи. Это высокоорганизованный социум, который больше напоминает муравьиное сообщество. То, что рассказывают очевидцы… Осваивание человеческого жилья… Сбор припасов…

— Ага, социум, — хмыкнул Илья, — Скажите еще — коллективный разум.

— Вполне возможно. — Энтомолог глядел на него спокойно и совершенно серьезно. — Вы не представляете, насколько упорядоченной и рациональной может быть жизнь муравейника!

— Вот только муравейников себе, насколько я понял, муранча не строит.

— Тут вы правы, — легко согласился Алексей Кириллович, — не строит. Муранча, судя по всему, не способна даже самостоятельно зарываться в землю. Возможно, это связано с ее размерами. Трудно построить муравейник для такого количества столь крупных особей. А может быть, дело в том, что муранче, в отличие от обычных муравьев, это попросту не нужно. Зачем что-то строить, если в качестве муравейников можно использовать крупные города с плотной застройкой. Уцелевшие после ракетных ударов, близко расположенные, связанные друг с другом канализационными и водопроводными коллекторами, многоквартирные дома, торговые центры и промышленные предприятия являются готовым жилищем для колонии. А городская флора и фауна на какое-то время становятся ее кормовой базой. Забавно, не находите? Мы построили им муравейники, и мы же оказались их пищей.

— Ничего забавного, — хмуро отрезал Илья.

— Ну, как же? Вдумайтесь! Возможно, наше предназначение, наша роль в эволюции заключается в том, чтобы создать стартовую площадку для нового доминирующего вида!

Илья примолк. Да и самого Алексея Кирилловича такая мысль, видимо, не очень веселила. Повисла неловкая пауза.

— Думаете, муранча в Ростове надолго? — наконец спросил Илья.

Энтомолог пожал плечами:

— На дворе осень. Скоро начнутся холода. Полагаю, муранча готовится к зимовке.

— То есть до весны?

Алексей Кириллович пожевал губами.

— Как минимум. И знаете, что я скажу? Вряд ли с таким соседом нам удастся пережить зиму. Не уверен даже, что мы доживем до конца осени.

Их беседу прервал встревоженный гомон голосов. Неподалеку от заваленного перехода возникла непонятная суета. Туда уже стягивались обитатели станции. Илья и Алексей Кириллович тоже поспешили на шум.

В смешанной толпе «красных» и «синих» Илья увидел Казака и протолкался к нему:

— Что случилось? Опять муранча лезет?

— Пока нет, — как-то неопределенно ответил Казак.

— Что значит «пока»? Разве переход не разрушен?

— С переходом-то все в порядке, — вздохнул Казак.

— Тогда в чем дело?

— Уцелел технический ход.

— Какой еще ход?

— Возле перехода. Он проложен между Пушкинской и Ворошиловской. Ведет на красную ветку понимаешь?

— И что? — Илья похолодел. — Ход открыт?

— Закрыт. Был. И с этой стороны и на Ворошиловской тоже.

— А теперь?

— Наш люк высадило взрывом. Ворошиловский — тоже поврежден. Я уже проверил. Там щель такая, что муранчу видно.

— И ты… — Илья поежился. — Ты ее видел?

— Ну да, кое-что видел: на станции еще горит свет.

— А муранча тебя?

— Надеюсь, что не заметила. Но если она все-таки сорвет люк с той стороны… В общем, лучше бы нам этот ходик завалить, и поскорее. Думаю, это будет не трудно. Там и так все в трещинах после взрыва. Одна граната — и готово. Интересно, есть у «синих» гранаты?

— Я могу достать, — неожиданно вмешался в их разговор Алексей Кириллович.

Илья удивленно посмотрел на энтомолога:

— У вас что, в ящиках с жуками припрятан склад боеприпасов?

— Нет. Но я уважаемый человек на этой станции.

— Ну да, конечно… Главный эксперт по продовольственным ресурсам.

— Я найду гранату. Только при одном условии.

— Слушаю? — Казак был весь внимание.

— Я должен увидеть муранчу своими глазами.

— Что? — Казак нахмурился.

— Вы ведь сказали, что муранчу видно из технического хода. Я не могу упустить такого шанса.

Казак и Илья переглянулись.

— Пусть посмотрит, — Илья поддержал энтомолога, — хуже не будет.

— А лучше… Кто его знает, может, у ученого и возникнет какая-нибудь толковая идейка.

— Кто он такой вообще? — тихонько спросил Казак.

— Местный спец по насекомым, — ответил Илья.

Казак ненадолго задумался.

— Ну ладно, хрен с ним, пущай смотрит. Честно говоря, второй раз к Ворошиловской мне соваться не хочется, но так и быть — сопровожу. Ты с нами, Колдун?

— А надо?

— Вообще-то, если вдруг что случится или если твой спец, — Казак кивнул на Алексея Кирилловича, — запаникует, один я его могу и не вытащить.