– Киоши был моим отцом. Он умер два лета назад.

– И?

– У гильдийцев принято брать имя почтенного родителя после его смерти, – он вздрогнул, медленно двигаясь, чтобы нависший над ним грозовой тигр не бросился на него. – Отзови, пожалуйста, своего друга. Кажется, он слушается тебя.

– Но ты заодно с ними, – Юкико сделала шаг назад и достала нож. – Ты – один из них.

– Я родился один. И у меня не было выбора, – он посмотрел ей в глаза. – Семью не выбирают.

– Но вы сжигаете людей, Кин. Вы сжигаете детей…

– Я не сжигаю, – он покачал головой. – Я – политехник, Юкико. Я работаю с двигателями, строю машины. Это все.

– Ты мог бы намекнуть мне, но ты солгал.

– Я никогда не лгал. Я просто не сказал тебе всей правды.

– Ты сказал, что ты один.

– Я и есть один.

– Вас сотни. Может, тысячи. Ты и твоя «семья» повсюду.

– Когда ты стоишь в толпе, это не значит, что ты – ее часть.

Буруу сердито смотрел на мальчика, и его глаза горели жаждой крови. Один щелчок когтей, и жизнь детеныша обезьяны оборвется.

МЫ ДОЛЖНЫ УБИТЬ ЕГО.

Юкико прикусила губу и уставилась на политехника.

Я не знаю…

ПОЧЕМУ? РАСХИТИТЕЛЬ. УЗУРПАТОР. ЕГО ПЛЕМЯ НАДЗИРАЕТ ЗА ТЕМ, КАК НАСИЛУЮТ ШИМУ…

…Мне кажется, он не похож на других. Он мягкий. Добрый.

Она мысленно показала ему картину – Кин без костюма стоит на носу корабля и радуется чистому дождю. Было почти невозможно представить этого бледного, хрупкого мальчика одним из безликих монстров, которых она так презирала. Глядя в глаза Кина, она могла поверить, что он и лотосовой мухи не обидит, не говоря уже о сжигании несчастных детей на кострах у Пылающих камней.

Дай мне минуту поговорить с ним.

НЕ УКАЗЫВАЙ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ.

Я не указываю. Я прошу.

Она провела рукой по гладким перьям у него на шее.

Пожалуйста, Буруу.

Грозовой тигр издал суровый рык, от которого задрожали листья и мальчик. Но он спрятал когти и отступил, следя за ним горящими глазами. Его хвост ходил из стороны в сторону, голова поднята, плечи напряжены.

– Ты ранен, – сказал Юкико, опускаясь на колени рядом с Кином.

В ее глазах вспыхнуло беспокойство, когда она посмотрела на густую красную каплю на его нагруднике. Порванный мехабак жужжал и щелкал сломанным механизмом, выплевывая счетные шарики на колени Кину.

– Это не кровь, а только чи, – он протянул руку, будто хотел дотронуться до нее и убедиться, что она настоящая.

– Почему ты не сказал мне, Кин?

Теперь в ее голосе не было злости, только разочарование. Она убрала танто за спину.

Кин опустил руку.

– Я думал, ты возненавидишь меня, – он опустил голову. – Не будешь мне доверять. Нам запрещено появляться на людях без скафандров. У нас считается большим грехом, если кто-нибудь из твоего племени увидит нашу плоть. Кроме того, существует риск получить загрязнение извне. Если бы кто-нибудь узнал…

– Зачем тогда снимать все это?

– Чтобы почувствовать дыхание ветра на лице. Узнать, что значит быть обычным человеком. Пожить хоть секунду, как ты.

Юкико нахмурилась, провела рукой по глазам.

Обычным…

– Значит, ты был на палубе до крушения. Что произошло?

– Я не мог рисковать, чтобы меня увидели. Поэтому я спрятался и ждал, когда все уйдут с палубы. Но тут ударила молния, и на палубу выбежала вся команда. Мне пришлось ждать, пока они не покинут корабль.

– Ты видел, что случилось со спасательной шлюпкой? С моим отцом?

Он покачал головой.

– Когда я услышал, как отшвартовывается шлюпка, я уже был под палубой, надевал свою кожу. Горы были совсем близко. Я едва успел покинуть корабль до удара.

– Неужели лучше было погибнуть, но не выходить к людям? – Юкико подняла бровь.

– В моих двигателях чи хватает на двадцать минут полета.

– А если бы ты вовремя не добрался до костюма? Ты бы сгорел.

Он пожал плечами.

– Погибнуть в крушении было бы для меня счастьем по сравнению с наказанием, которому подвергла бы меня Гильдия, если бы они узнали, что я выходил без кожи на публику. Есть вещи хуже смерти.

– Без кожи? Что ты имеешь в виду?

– Кожей мы называем вот это, – он постучал пальцами по скафандру. – Наша кожа. Чистильщики говорят, что плоть под ней – лишь иллюзия. Ущербная и бессильная.

– Это смешно.

– Это догма Гильдии, – он снова пожал плечами. – Кожа крепка. Плоть слаба. – Он коснулся лба двумя пальцами. – Лотос должен цвести.

ХВАТИТЬ БОЛТАТЬ. ОТОЙДИ В СТОРОНУ. Я РАЗДЕЛАЮСЬ С НИМ.

Буруу шагнул вперед и глухо зарычал. Юкико посмотрела на него через плечо, не двигаясь с места.

Мы не можем просто взять и убить его.

АГА. ЗНАЧИТ, ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ОН УМЕР ОТ ГОЛОДА. МЕДЛЕННО И МУЧИТЕЛЬНО. ГОДИТСЯ.

Нет, я думаю, что мы должны взять его с собой.

Буруу моргнул, склонив голову набок.

ЧТОБЫ СЪЕСТЬ?

Ты что? Нет! Я имею в виду, мы должны помочь ему.

…НЕТ.

Почему нет?

РАСХИТИТЕЛЬ. ПАРАЗИТ. ЕГО ПЛЕМЯ УНИЧТОЖИЛО СИНЕЕ НЕБО. БЕСЧИСЛЕННОЕ КОЛИЧЕСТВО ЖИВОТНЫХ. БЕСЧИСЛЕННОЕ КОЛИЧЕСТВО ЖИЗНЕЙ. ТОЛЬКО ИЗ ЖАДНОСТИ.

Если ты убьешь его, чем ты лучше них? Ты тоже станешь убийцей. И если мы оставим его здесь, он рано или поздно погибнет.

Кин смотрел то на одного, то на другого и хмурился.

Пожалуйста, Буруу. Хотя бы на время?

С досады Буруу опять зарычал, но все же наконец отступил, развернулся и запрыгнул на соседний кедр. Он пристроился в тени листвы и сердито смотрел на гильдийца, царапая ветви когтями. И ждал. Терпеливо, как кошка.

– Он великолепен, – Кин кивнул головой в сторону арашиторы.

– Боюсь, что ты ему не нравишься, – Юкико улыбнулась, извиняясь.

– А мы не верили, что они существуют. Мы думали, что Йоритомо окончательно сошел с ума, и этот квест закончится неудачей и публичным позором, – он снова качнул головой. – Представляете, как он обрадуется, когда ты доставишь ему такой подарок. – Он посмотрел на нее, сверкая глазами. – Ты будешь богиней. Сможешь попросить все, что захочешь, и он даст.

Она встала, сложив руки на груди, чувствуя себя неловко под его взглядом.