– Возможно, – не стал спорить Кальтер. Я подумал было, что он не расположен к разговору, но майор нашел затронутую мной тему актуальной и не отказался обсудить ее. – Не знаю, какое слабое место Скульптора ты имеешь в виду, но будь уверен: эту брешь мы точно не обнаружим. Однако кое-какая прореха в защите у этой твари существует. Но не на теле, а здесь.

Компаньон постучал себя пальцем по виску.

– А голова – не тело, что ли? – недопонял я.

– Разум, Мракобес! – просветил меня Кальтер. – Скульптор, как ты, наверное, заметил, не лишен иронии, причем весьма своеобразной. А ее наличие свидетельствует о явной разумности этого существа.

– Ну ты и сказанул! – усмехнулся я. – Да где ж это видано, чтобы разум был у хищника ахиллесовой пятой!

– Видел когда-нибудь, как кошка выкладывает в рядок на постели хозяина задушенных ею мышек? – спросил Куприянов.

Я недоуменно изогнул бровь: мол, а это здесь при чем?

– А слышал, чтобы подобное чувство юмора было замечено, к примеру, у крокодила? – вновь полюбопытствовал майор. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – То-то и оно, что нет. Крокодил туп и из века в век использует одну-единственную тактику охоты. Кошка же хитра, изобретательна, обладает исключительными чутьем и терпением. Поэтому она заслуженно считается умнейшим хищником планеты. Но у нее есть свои слабые стороны. Она чересчур осторожна и может спасовать в тех условиях, в каких тот же крокодил никогда не спасует. Все дело в кошачьем разуме, ибо у кого он развит, у того развит и инстинкт самосохранения. А он отнюдь не всегда является благом. Иногда, чтобы выжить, приходится идти на смертельный риск. Иными словами, поступать решительно, но неразумно…

– Что-то не врублюсь, куда ты клонишь, – признался я.

– Сейчас врубишься, – пообещал компаньон. – Боязнь необычной жертвы – вот чем страдают почти все высокоразвитые хищники. Когда во время охоты им порой попадается жертва, которая ведет себя неадекватно, охотника начинают одолевать сомнения, не больна ли она какой заразной болезнью? Поэтому большинство хищников предпочитают таких жертв не трогать – мало ли чем это может обернуться? Дабы не быть голословным, расскажу тебе о случае, что приключился с моей бабкой. Жили они с дедом в Хабаровском крае, в маленьком поселке у реки Амгунь. И вот однажды пошла бабка в тайгу за жимолостью. Собирает, значит, она ягоду и вдруг замечает неподалеку от себя притаившегося в кустах тигра. Матерый амурский амба, под три центнера весом и клыки что мой кинжал. Ты, небось, такую кошку лишь в цирке да зоопарке и видел. А тут нет никаких решеток – вот он, зверюга, сидит в пяти шагах от тебя, затаился и хвостом себя по ребрам охаживает. Что у него на уме? Один Бог ведает. В округе фактов нападения тигра на человека с голодных военных лет не припомнят, но где гарантия, что так и дальше будет продолжаться? Может, бабка просто-напросто спящего амбу потревожила, и он спросонок ошалел, может, был ранен и потому зол, а может, полосатый отморозок и впрямь решил на человека поохотиться, мало ли? Только бабуле тогда совершенно не до разгадывания тигриных намерений было…

– Уж надо думать! – невольно вырвалось у меня.

– Выронила она от страха ведро, а ноги с места не сойдут – онемели. – Кальтер пропустил мою реплику мимо ушей. – Бабка и рада бы убежать, да не может, а лишь стоит, будто парализованная, в тигриные глазищи смотрит и понимает, что конец ей пришел, причем тогда, когда она его совсем не ожидала. А амба уже переднюю лапу поджал – еще секунда-другая, и прыгнет…

Тимофеич закашлялся, после чего снял с пояса фляжку и отхлебнул из нее. Было заметно, что он не привык много говорить, но уж коли мы прямо на ходу взялись обсуждать животрепещущий вопрос, значит, майор чувствовал себя обязанным довести свою краткую лекцию до конца.

– Бабка так и не поняла, что за шлея попала ей в тот момент под хвост, – продолжил майор, промочив першившее горло. – Не завопила, не стала звать на помощь, а вдохнула поглубже, руки развела да ка-а-ак грянет на всю округу: «Эй, мороз, мороз! Не морозь меня!..» Ну и так далее. А голосище у бабули был дай Бог каждому – не зря солисткой в церковном хоре всю жизнь пропела. И откуда, как она потом удивлялась, силы на пение тогда взялись? Однако была уверена, что если бы заблажила или побежала, тигр непременно бы на нее кинулся. Но он настолько ошалел от бабкиного фортеля, что, с ее слов, аж на задницу от неожиданности плюхнулся. Потом, правда, зарычал, но не напал, а попятился, будто хлыстом по носу получил и – деру, только кусты затрещали. Ну а бабка… – Кальтер не сдержал скупую ухмылку. – Она так в раж вошла, что пока песню до конца не допела, не угомонилась. С тех пор в том краю, наверное, не то что тигры повывелись, но и жимолость вся завяла. Такие вот дела… В общем, надеюсь, ты врубился, зачем я тебе все это рассказал, да?

– Отчего ж не врубился? Все вполне доходчиво, – ответил я. – Кроме одного нюанса. С чего ты взял, что подобный фокус сработает с долбаным Скульптором? Он ведь не тигр и даже не мутант, а хрен поймешь кто такой, пускай при этом разумен и обожает шутки шутить.

– Разве я сказал, что при встрече со Скульптором ты отделаешься от него при помощи какой-нибудь экстравагантной выходки? – полюбопытствовал в ответ компаньон. Я лишь пожал плечами. – Наоборот, я почти убежден, что подобные выкрутасы не окажут на эту тварь никакого эффекта. Но давай поставим себя на место всех ее прежних жертв и задумаемся над тем, чего обычно она от них ждет.

– Паническое бегство?

– Бегство, страх, крики… Возможно, контратака, если мутант впал в смертельное отчаянье. Нормальная реакция слабой жертвы при столкновении с более сильным хищником. Но вот чего Скульптор от нее точно не ждет, так это песен. Или акробатических номеров. Или… Да неважно, чего именно, главное, чтобы он испытал удивление. А уж как он поступит после, зависит от того, насколько сильным оно будет и на какие выводы натолкнет. Впрочем, в случае со Скульптором надо учитывать один фактор, который сводит на нет все преимущества такой тактики спасения. Наш мастер телекинеза охотится не ради пропитания, поэтому явно не испугается подцепить от неправильной жертвы какую-нибудь заразу.

– Короче говоря, подивится, поаплодирует, а в итоге все равно размажет о землю, как любую из сотен предыдущих жертв, – мрачно резюмировал я. – И зачем, спрашивается, перед ним распинаться, раз конец так и так известен?.. Однако теория твоя, Тимофеич, все равно любопытная. Смотрел я до армии один фильм, «Кинг-Конг» называется. Это он мне после истории про твою бабку вспомнился. Там ведь тоже гигантская горилла наверняка откусила бы блондинке голову, не сообрази девка вовремя, что ей надо не орать, как дуре, а цирк перед чудовищем разыграть… Один момент! – Я непонимающе уставился на экран ПДА. – Позвольте, а куда делась «пепельница»?

– О чем ты?

– Раньше здесь посреди поля всегда торчала гигантская аномалия, – уточнил я. – Разведчики, с которыми мы потеряли связь два дня назад, успели доложить, что миновали «пепельницу» и приближаются к Рыжему Лесу. А сегодня детектор помалкивает, будто воды в пищалку набрал… Или, может, он и впрямь черпанул водички в том болоте и теперь глючит?..