Спуск по склону с пологой, наветренной стороны бархана осуществляли ползком. Ползти вниз головой — не самое приятное занятие даже для тренированных людей. Особенно если этот спуск долгий и затяжной. Тем не менее приходится и такой метод передвижения использовать, чтобы не терять обзорности и не ползти задом наперед. Судя по всему, эта сторона базы американской ЧВК почти не охранялась. Часовой, правда, ходил туда и обратно вдоль забора — с внешней стороны, но вел себя не слишком внимательно, сосредоточенно что-то соображая. Согласно приказу Радиолова, Ласточкин держал часового под постоянным приглядом своего прицела, и, если бы часовой что-то заметил, пуля сверхдальнобойной и сверхточной снайперской винтовки «Сумрак» сразу нашла бы его. На свое счастье или, наоборот, несчастье, часовой был углублен в собственные мысли. По другую сторону забора, уже внутри, в среднем из трех дворов находился большой глинобитный и давно побеленный сарай — по углам побелка отвалилась чешуйками разного размера. Видимо, в этом сарае было устроено жилище, потому что из продетой через крышу жестяной трубы тянулся дымок. Разумеется, жилище не для привыкших к удобствам бойцов американской ЧВК, которые располагались в домах, а для тех двух десятков бандитов с лопатообразными бородами, которые являются поддержкой американцев.

Часовой, дежуривший на внешнем периметре, явно был не из числа бандитов — безбородый и рыжеволосый. Должно быть, сам Лугару бандитам не сильно доверял, зная об отношении боевиков к традиционной армейской дисциплине и об отсутствии чувства ответственности у людей, считающих каждого, взявшего в руки оружие, уже подготовленным воином.

Охранялась в основном противоположная сторона, выходящая в сторону дороги, лежащей в сотне метров от забора. Дорога одним своим концом ныряла в деревню, другим уходила в песчаные барханы. Оттуда, хоть со стороны деревни, хоть со стороны барханов, легко было развернуть атаку, и даже подойти на достаточно близкое расстояние, чтобы вступить в контактный бой. Однако для контактного боя с таким подготовленным подразделением, как ЧВК «Охотники за головами», требовалось иметь значительное численное преимущество. У Радиолова такого преимущества не было. Да у него и в мыслях не было атаковать американцев из деревни или со стороны барханов, где у бандитов стоят посты, усиленные пулеметными точками.

«Волкодавы» уже миновали три четверти склона и вышли на нижнюю, самую пологую его часть. Радиолов уже трижды посмотрел на часы и начал слегка нервничать — взвода сирийского спецназа все не было. Тем более неожиданными показались последовавшие один за другим два взрыва гранат, посланных «голосистым» автоматическим гранатометом «Пламя». Однако выстрелы выделить было практически невозможно, потому что они слились с взрывами. И оба попадания были точными. Впрочем, дистанция позволяла стрелять прямой наводкой[36]. Спецназовцы подошли достаточно близко, оставшись незамеченными противником. Это могло одинаково говорить как о рассеянности часовых, так и об умении взвода спецназа передвигаться скрытно. А могло в данном случае присутствовать и то и другое. И похоже, третье. Третье вмешалось неожиданно и неслышно. Гранаты взорвались строго в нужном месте, сразу свалив и того и другого пулеметчика с небольших, чуть выше пояса среднего роста человека, площадок, где станок для пулемета был установлен в крупном, хотя и старом, тракторном колесе с мощным протектором. Два ручных пулемета стояли на таких же площадках через равные по длине промежутки слева и справа. Радиолов хорошо помнил, что отдал снайперам приказ сразу после взрывов гранат уничтожить пару бойцов за ручными пулеметами. Наушники донесли только один выстрел, но капитан по силе звука догадался, что два выстрела слились в один, и еще два пулеметчика уронили на землю оружие. Один из них при этом свалился с помоста, оставив наверху только вытянутые ноги, а второй упал там же, где стоял, — только уже без головы, потому что пуля снесла ее, угодив в шею. В это время какой-то человек выскочил из большого сарая. Судя по внешнему виду и по новенькой, чистейшей форменной одежде песочного цвета, это тоже был американец, видимо, один из «хантеров». Он стремительно и при этом петляя, как заяц, пересек двор и успел забраться на помост к пулемету, но тут глаза его увидели оторванную пулей голову, что лежала рядом с помостом — и человека стало рвать… «Охотник за головами» имел, как оказалось, чувствительную нервную систему. Он упал на четвереньки, склонился с помоста, и в этот момент подставил под пулю свою спину. Бронежилет человека не спас. Мощная пуля пробила его со спины, возможно, пробила и спереди. А если спереди пробить не сумела, то это было еще хуже. Попав в тело, пуля, после пробития первой стенки бронежилета, меняет направление, «прошив» тело насквозь, во вторую стенку может попасть боком, срикошетить и снова вернуться в тело, разрывая в движении все внутренние органы.

Радиолов наблюдал все это в бинокль. Большой и неуклюжий бинокль с тепловизором ему при дневном свете был не нужен, но у него такого и не было. Да и вообще в Сирии тепловизоры, особенно сильные американские и французские, имеющие самую мощную в сравнении с другими матрицу, показывали себя не самым лучшим образом. Здесь, под жарким солнцем, нагревалось все — и земля, и песок, и стены домов, и придорожные камни, и асфальт улиц. И все это так сильно «светилось» в тепловизоре, что не позволяло увидеть человеческую фигуру. Ночью, конечно, другое дело. Хотя и часть ночи свечение продолжалось, пока камни не остывали. Но более слабые российские тепловизионные приборы работали в такой обстановке лучше. Однако во время атаки на базу «Охотников за головами» тепловизоры вообще не были нужны ни Радиолову, ни другим «волкодавам», ни даже снайперам, которые упорно посылали пулю за пулей в тех, кто появлялся во дворе. Может быть, «хантеры» поняли, что по их базе работают снайперы, но глушители винтовок и расстояние, с которого снайперы стреляли, не позволяли уловить звук и вычислить, откуда снайперы посылают свои убийственные пули. «Хантеры», видимо, посчитали, что обстрел ведется с той же позиции, откуда бьют гранатометы. А гранатометы работали не переставая, посылая во дворы по несколько гранат в каждый. Взрывы раздавались и тут, и там, во всех трех дворах, не позволяя ни американцам, ни бандитам высунуться и занять оборонительную позицию за забором. А позиция эта была подготовлена заранее. Были выломаны сверху целые кирпичи, образуя бойницы, в которые удобно было бы уложить ствол автоматической винтовки или автомата. Однако команда все же прозвучала, и в первом дворе из дома выбежало несколько человек, угадав перерыв во множественных взрывах гранат. Должно быть, сирийские спецназовцы уже опорожнили одну коробку с «выстрелами», ставили вторую и, как предупреждал мулязим авваль Шир Амин, обкладывали камнями ножки станины. «Хантеры» пробежали до сарая и вытащили оттуда сразу два миномета. Слаженно и быстро стали устанавливать их в центре двора, упирая нижний край в тяжелые опорные плиты. Центр двора был прикрыт от взглядов сирийского спецназа самим домом и забором, однако был открыт для взглядов через оптический прицел снайперам группы «волкодавов». Чем снайперы и не замедлили воспользоваться. Только один из минометов сумел сделать выстрел. Расчет второго был уже уничтожен. И тут же после первого выстрела был уничтожен и второй расчет. Дистанция и высококлассные оптические прицелы позволяли снайперам показывать свою высокую квалификацию, еще раз подтверждая, что в спецназ простых снайперов не берут. В спецназ, невзирая на звания, на то, солдат ли ты срочной службы, сержант, старшина, прапорщик или офицер, берут только избранных, у кого есть не только навыки, но и талант от Бога, и этот талант постоянно развивается. Но и среди них, опытных и талантливых, есть лучшие. И этих лучших выискивает для себя ЧВК «Волкодав». Снайперу частной военной компании полагается не только уметь отлично стрелять, но и знать множество дополнительных дисциплин. Например, уметь пользоваться минометом или хотя бы понимать что-то в устройстве мин. Так, кто-то из трех снайперов-«волкодавов» сообразил, что следует найти пулей пенал со взрывателями или малый пенал для запасных вышибных патронов мины. Этот кто-то послал пулю в такой пенал, непонятно даже в какой из них, но пенал лежал на лотках для самих мин и взорвался. Мины сдетонировали. В результате оба миномета не только потеряли расчеты, но сами были повреждены до такой степени, что стали, кажется, непригодны к использованию. По крайней мере к ним никто больше не подходил, возможно, среди «хантеров» не было больше опытных минометчиков. Это в спецназе ГРУ убитых минометчиков в состоянии заменить другие бойцы, которых специально этому обучают. Оборотень, видимо, не сумел внедрить этот принцип среди американцев. А единственная посланная мина упала, как Радиолов видел в бинокль, далеко позади строя сирийского спецназа. Для точного выстрела обычно требуется совершить так называемую вилку. Первый выстрел — перелет, второй — недолет. Третий попадает точно в цель. Не хватило американцам на это времени. А сирийские спецназовцы успели перезарядить и подготовить к стрельбе оба автоматических гранатомета. Но до того, как они начали снова стрелять, вступили в дело два миномета «Галл». Выстрел мины из такого миномета неслышим, хотя слышен полет мины, ее традиционный вой и, естественно, взрыв. Первый взрыв раздался как раз там, где только перед этим взорвались американские мины. Но туда стрелять уже не было необходимости. Раздались новые очереди гранатометов. Теперь гранаты полетели по навесной траектории и ложились внутри дворов, тогда как раньше просто разрушали подготовленную оборонительную позицию, то есть сносили забор из саманного кирпича и превращали относительно мягкую стену в обычные развалины.