Дослушивать Юрген не стал. Моментально нажав сброс, метнулся к столу и, вырвав у Кассандры полупустой бокал, разбил о пол. Та изумленно посмотрела на него.

— Ты что?

— Ничего, — выдохнул Юрген и, наклонившись к ней, присмотрелся. Ничего. — Ты не чувствуешь ничего?

Кесси ничего не понимала. Она все так же недоуменно смотрела на супруга, когда тот отсчитал несколько купюр, бросил на стол и, взяв ее за запястье, потянул вверх.

— Пойдем. Я отвезу тебя домой.

— Юрген, но…

Юрген не дал ей договорить, без слов потащил к выходу и, запихнув в автомобиль, приказал ехать назад. Кесси обиделась. Всю дорогу домой она сидела скрючившись и смотрела в окно, хотя в какой-то момент ей уже и показалось было, что она смогла бы найти с Юргеном общий язык.

Несмотря на это, Юрген проводил ее до двери. Он уже видел первые признаки желания — затуманившееся глаза, пробегающий по губам язык, от которого с трудом мог владеть собой, когда дверь наконец захлопнулась.

Юрген сбежал по ступенькам вниз и, прислонившись боком к капоту, закурил.

Кесси той ночью так и не уснула. Она долго ходила по квартире, чувствуя, как непривычно нарастает в теле то самое тянущее чувство, которое до тех пор она испытывала всего дважды. Оставалось гадать, что стало его причиной, ведь по всей логике до прихода зова оставалось еще несколько недель, и едва ни со слезами на глазах она думала о том, что, видимо, поводом, как и писали в сказках, стало появление Ее мужчины.

От осознания этого хотелось взвыть — потому что видеть Юргена рядом с собой Кесси по-прежнему не желала. Ее уверенность давала сбой, когда муж был поблизости, но стоило Кесси снова оказаться в одиночестве, как все перспективы их отношений вставали перед ней с кристально чистой ясностью.

Может, Юрген и изменился, но Кесси не была готова ставить эксперименты на себе — и тем более на своем ребенке. Будь она молодой свободной девушкой — как Эрика или Донна — она, может быть, и попыталась бы дать Юргену шанс. Но если Юргена еще можно было бы назвать привлекательным партнером для отношений, то насчет того, какой из него выйдет отец, Кесси иллюзий не питала.

«И все же… — Кесси оперлась о подоконник и посмотрела в окно, туда, где далеко внизу в полумраке мерцал огонек сигареты. — Все же было приятно, что ты меня оценил».

Кесси додумала эту мысль и обнаружила, что тоска накрыла ее с головой. Она никак не могла определить, чего хотела. Все чувства обострились и мешали друг другу, как и в прошлые разы, когда наступал зов Семнадцати Звезд, но сколько она ни пыталась расплести этот клубок, не выходило ничего.

«Гратин, ну где же ты…» — рука сама потянулась к телефону и замерла. Кесси зажмурилась, вспомнив состоявшийся днем разговор. Вряд ли Гратин в этот момент ее ждал или жаждал говорить. А ей до безумия не хотелось быть этой ночью одной.

Кесси подошла к окну и сжала кулак, наблюдая, как движется туда-сюда зажженная сигарета на улице. Юрген вел себя хорошо… пожалуй, даже не только для Юргена, а просто хорошо.

Кесси вспомнила, как он склонялся к ней и всматривался — наверняка он почувствовал то, что происходило с Кесси. Тогда зачем вернул ее домой?

Кесси снова подхватила телефон и не глядя ткнула пальцем в номер Юргена. Поднесла трубку к уху, но что сказать, так и не придумала. Юрген подождал немного. Затем огонек сигареты потух, и в трубке Кесси услышала:

— Я сейчас поднимусь.

Прозвучали гудки, и Кесси на мгновение запаниковала. Затем рванулась в прихожую и уже на полпути обнаружила на себе робу, от которой ей стало противно и самой. Она в спешке стянула ее и загнала в угол пинком. Вернулась в комнату и, схватив первые попавшиеся джинсы, натянула их и какой-то свитер с воротником до ушей, а едва закончила, до нее дошло, что слышит звонок в дверь. Сердце пыталось вырваться из груди, когда она открывала, а затем Кесси замерла, глядя Юргену в глаза, и мысли ее по-прежнему путались.

Она все смотрела и смотрела — и будто бы не узнавала человека, стоящего перед ней. Она видела его на фотографиях, на обложках журналов, даже в доме, где жила иногда… Но это не меняло того, что Юрген, отец ее ребенка, был ее абсолютно чужим.

Юрген облизнул губы, выдавая собственную неловкость. Кесси уже было собралась отпустить ядовитую шутку, но она замерла на ее собственных губах.

— Юрген, — произнесла она и остановилась на полуслове.

— Да. Ты звонила.

Кесси медленно кивнула.

— Будем говорить через порог, или, может, пригласишь меня в дом?

Кесси представила, как они спорят в квартире, где находится ребенок.

— Это неудачная мысль, — торопливо произнесла она.

— Хорошо, — Юрген, напротив, тянул слова непривычно медленно, — может, и так.

Кесси благодарно кивнула и снова начала составлять в уме речь.

— Юрген, думаю, ты уже догадался, что мне сейчас с тобой говорить тяжело.

Юрген кивнул и оглядел ее.

— Мне с тобой тоже. Но если хочешь…

— Нет! Не надо мне помогать!

— …Если хочешь, мы можем отложить разговор.

Кесси потеребила губу.

— Черт, — произнесла она. — Не могу. Дело не в том, что ты имеешь в виду. Просто рядом с тобой… — она опять вздохнула. — Я снова чувствую себя ребенком. Я думала, будет приятно, когда ты извинишься передо мной, но нет… Я просто снова становлюсь слабой рядом с тобой.

Юрген поднял бровь, но обычной лихости не было на его лице.

— Ты только для этого позвонила? Поиздеваться надо мной?

— Да. Нет. Не знаю. Черт… — Кесси нервно провела по волосам рукой, заставляя косу рассыпаться по плечам. — Юрген, я ведь сегодня с тобой не пошла, так? В смысле, я не захотела остаться с тобой?

Юрген долго молча смотрел на нее.

— Это ты мне сейчас скажи, — наконец произнес он.

Кесси задержала дыхание.

— Не пошла, — твердо объявила она. — Я хочу закончить это. Я хочу развод.

Снова наступила тишина.

— Я настолько виноват? — вырвалось у Юргена.

— Нет. Да. Черт. Дело не в этом, Юрген. Просто я совсем не знаю тебя.

— Еще можешь узнать.

— Я не хочу узнавать, — ответ Кесси был абсолютно тверд.

Почти минуту Юрген находился в каком-то оцепенении.

— Я никак не смогу на тебя повлиять? — спросил он затем.

Кесси помотала головой.

— Хорошо, — Юрген отступил на шаг в темноту.

— Уезжай.

— Хорошо, — повторил тот. — Это твое право. В конце концов… Между нами, наверное, никогда не было ничего. Но как насчет моего сына?