Я оглянулась через плечо. Он плелся сзади, оглядываясь по сторонам.

– Господи, – с отвращением сказал он, – тут все такое новое.

Не будь я в таком дерьмовом настроении, я бы засмеялась. Я всегда считала, что мой город буквально пропитан историей, но наша история насчитывала всего несколько сотен лет, а в Шотландии счет шел на тысячи. Думаю, если растешь с доисторическими камнями на заднем дворе, американские города действительно кажутся новоделом.

Я с радостью обратила внимание, что защита Эшфорда, поставленная В’Лейном/Круусом, после падения стен действительно сохранила город почти неизменным. В окнах горел свет, не было разбитых машин, блокирующих улицы, или знаков мятежей и буйства. Никаких Темных Зон, никаких Невидимых в мрачных переулках, никаких оболочек умерших, шуршащих по заброшенным улицам.

Я полагала, что и все остальное осталось примерно таким же, как до падения стен, – мой город слишком провинциален и неинтересен, чтобы привлечь Фей.

Выглядело так, словно война между нашими расами оставила это место нетронутым, как и армия Шермана, которая прошлась опустошительным маршем из Атланты, после того как сожгла ее дотла. Мародерская армия Шермана не предала Эшфорд огню, но она намеревалась «заставить Джорджию взвыть». Половина городского центра в конце 1890-х сгорела дотла, а затем была отстроена с расчетом, что она будет давать доход – вокруг огромной, красиво спланированной площади разместили огромное количество магазинов и ресторанов.

Мы прошли мимо «Кирпичного», где я раньше работала. Я едва удостоила его взглядом.

Моя голова битком набита образами покойной сестры, которая кричит, сжавшись на полу, и зовет Дэррока.

Для меня это чересчур. Одно дело – увидеть иллюзию покойной сестры, совсем другое – понимать, что она отчего-то ужасно меня боится. Тот миг, когда ее радость сменилась ужасом, прожег дыру в моем мозгу, затмив ее прекрасные мысленные фотографии.

Что за садистскую игру ведет Книга?

– Видишь тот хозяйственный магазин? – ткнула я пальцем в небольшое здание. Скорее всего, магазин работал по бартерной системе, но сейчас я была не в настроении встречаться со знакомыми. – Можешь перенестись туда и прихватить для меня лопату?

Он покосился на меня. Глаза выразительно говорили: «Какого черта? За кого ты меня принимаешь? За мальчика на побегушках?»

– Пожалуйста, – добавила я. – Захвати две.

Одна бровь выгнулась.

– Думаешь, я буду копать?

– Надеюсь.

– Мак, ты же знаешь, я могу просто заставить землю двигаться. Я обладал этим умением, даже будучи простым друидом. Что тебе нужно передвинуть?

– Какая же я глупая, – сухо заметила я. Я даже не думала о Кристиане как о «Зачарованном», которым дразнила Бэрронса. По правде говоря, мне даже хотелось немного физического труда. Чтобы выпустить чертов пар.

– Пойдем, – вздохнула я. – Кладбище в той стороне.

– Отлично. Гребаное кладбище, – произнес он и тоже вздохнул. – Мне никогда не избавиться от Смерти.

***

На могиле моей сестры не было цветов. В моем городе по всему кладбищу размещают пластиковые букеты, которые привлекательно смотрятся издали, но кажутся мне немного мрачными вблизи. Забальзамированные цветы для забальзамированных людей.

Я остановилась в ногах ее могилы и закрыла глаза. Прошло больше года с тех пор, как я стояла здесь под проливным дождем, и слезы лились с той же силой, а я пыталась найти в своей жизни смысл, пыталась увидеть будущее – любое свое будущее – без нее.

Если бы я тогда знала, что все будет еще хуже, я бы вытянулась на ее могиле и никогда бы больше не встала.

Я открыла глаза и прочитала надпись на надгробии, хотя знала ее наизусть. Мои родители были слишком убиты горем, чтобы думать, и только кивали, когда их друзья, прижимая к себе детей, бесчисленное количество раз бормотали: «Родители не должны переживать своего ребенка».

Все решения относительно похорон принимала я.

«Алина МакКенна Лейн. Любимая дочь и сестра». А ниже летящей каллиграфией: «Если бы любовь могла спасти тебя, ты жила бы вечно».

Кристиан фыркнул.

– Ты хочешь разрыть могилу своей сестры?

– Да, – сухо сказала я.

– Зачем, милая?

– Я хочу увидеть ее тело.

– Это ненормально даже для тебя.

– Сказал тот, кто выслеживает труп своего дяди. Ты говорил, что умеешь двигать землю. Можешь поднять ее гроб? – Я оглядела кладбище. – И как-то скрыть нас гламором, чтобы вон те гуляющие не заметили, что мы творим?

– Мак, черт возьми, ты будешь обязана найти действительно стоящую информацию о моем дяде.

– А что, все Феи так бесятся, когда люди просят их о мелком одолжении?

– Я не Фея, – прорычал он, за секунду оказавшись совсем рядом.

– Ой! – вскрикнула я. – Что ты только что сделал?

Я ощутила резкий рывок за волосы, словно целую прядь внезапно вырвали с корнем.

– Извини, милая. Мои крылья. Я не всегда понимаю, где они находятся. И, похоже, красная штука в твоих волосах до сих пор липнет.

Я потерла зудящее место на голове. Краски не чувствовалось.

Впрочем, я тут же забыла о волосах, потому что земля передо мной начала дрожать и подниматься, словно что-то большое стремилось вверх из земных глубин. Она тряслась и шла рябью, поднималась и осыпалась с кладбищенского участка по мере того, как гроб выходил на поверхность.

Кристиан оказался чертовски полезным.

– Не понимаю, зачем тебе это, Мак, – раздраженно сказал он.

– Я должна убедиться, что она мертва.

Он странно посмотрел на меня странными глазами.

– Там нет ничего мертвого, милая.

– Я положила туда кое-что мертвое, – огрызнулась я. – И лучше бы ему оказаться на месте.

– Ну ладно. – Он пожал плечами.

Когда гроб устроился рядом с зияющей дырой в земле, я подошла и провела руками по крышке.

Прохладное дерево. Ставшее домом для моей сестры.

Я ласково погладила его, стряхивая комки грунта.

Несколько месяцев назад мы с Кристианом стояли у другого гроба и были полны решимости, но в то же время боялись его открыть, совсем как сегодня. Но то был ледяной гроб, в котором лежала фаворитка/Светлая Королева.

Сегодняшний гроб предназначен для смертных, не для Фей. Я помню день, когда его выбирала – красивый, с инкрустацией на крышке и элегантным кремовым шелком в мелкую полосочку. Забавно, когда теряешь кого-то любимого, становишься одержим деталями похорон – словно ушедший может каким-то образом оценить заботу, с которой ты провожаешь его в последний путь. Я выбрала гроб с множеством потайных отделений, в которые поместила ценные для сестры вещи, чтобы она могла достать их на небе и улыбнуться. Я знаю, что это до предела глупо. Если предположить, что рай действительно есть и именно туда она отправилась, я крайне сомневаюсь, что там же окажется и гроб. Но то было время безумия. Гроб стоил целое состояние. Но это меня не остановило. Для Алины – только лучшее.