также работали в "Новом мире", и у них был третий брат, Сэмюэль Восков, пока он не отплыл в Россию с Троцким в конце марта.[464] В Эддистоуне, братья Восковы принадлежали к революционной социалистической ячейке, возглавляемой другим сотрудником, Михаилом Лагодой. Лагода организовал массовый "радикальный митинг" русских сотрудников "Eddystone" 24 марта, и там были Восковы.[465] Там же, по некоторым слухам, был и сам Троцкий, хотя это кажется сомнительным. Ещё одним товарищем этой группы был Дэвид Олдфилд, бывший когда-то главным редактором "Нового Mира". Это были люди, которых Рейли "обрабатывал" для Воклена.

Адвокат и ведущий следователь ЕАС Дж. Бортон Уикс обнаружил, что всего через час после взрыва Джеймс Восков телеграфировал в "Новый мир" сообщение: "Взрыв произошёл сегодня. Наши в безопасности".[466] Братья Восковы оказались под арестом и подверглись интенсивному допросу. Их объяснение казалось достаточно простым. Джеймс утверждал, что его послание было просто для того, чтобы сообщить друзьям в Нью-Йорке, что все жертвы "Eddystone" в безопасности. Никто не мог представить доказательств чего-либо большего.

Уикса было не так-то легко убедить. Он правильно отметил, что "во время взрыва на заводе в "Eddystone" работало очень много русских, включая комиссию инспекторов".[467] Он также обнаружил, что Восков отправил вторую, почти такую же телеграмму некоему "Мейерсу" в Нью-Йорк, и Уикс убедился, что "Мейерс" было тайным именем Троцкого и что он каким-то образом был вдохновителем всего этого.[468] Цель, по мнению Уикса, состояла в том, чтобы подорвать военные усилия России путем уничтожения и задержки российских боеприпасов. Как оказалось, "Мейерс" была Бесси Марриас, гражданская жена Воскова. В любом случае, 10 апреля Троцкого уже не было ни в США, ни в России. Скорее всего, он сидел в лагере военнопленных в Амхерсте.

Троцкий почти наверняка не имел никакого отношения к взрыву, и, вероятно, Восковы тоже. Но Рейли мог бы. Мало того, что у него была старая обида на Воклена и EAC, 17 марта правление "Eddystone" провело неожиданную реорганизацию компании и разорвало договора коммиссии с Рейли и других комиссионерами.[469] По крайней мере, это вдохновило его возбудить иск против Болдуина, который затянется до конца 1924 года. Благодаря своему влиянию на инспекторов и других сотрудников, у Рейли были средства для подстрекательства к саботажу. Он мог бы даже оправдать это как удар во имя революции или от имени товарища Троцкого в качестве свидетельства того, что может произойти, если его не освободят и не позволят вернуться в Россию.

Глава 7. Троцкий в Нью – Йорке

Странствующий революционер

Путешествие Троцкого в Америку началось с его депортации из Франции в Испанию осенью 1916 года. В 1907 году он избежал сибирской ссылки и провёл большую часть следующих семи лет в Вене. Там он коротал время, время от времени занимаясь журналистикой, встречами и непрекращающейся полемикой. Ленин был среди тех, с кем он скрестил риторические шпаги. С началом войны он едва избежал интернирования в Австрии и переехал по соседству в нейтральную Швейцарию. В ноябре 1914 года он снова переехал в Париж. Троцкий попал под подозрение Франции ещё в июле 1915 года, когда Сюрте отметила его, как "русского журналиста революционного толка и социалистических тенденций, который связан с подозрительными лицами".[470] Та же информация попала в досье британской разведки.

В Женеве Троцкий присоединился к группе русских радикалов, связанных с Тургеневской или Русской библиотекой. Он также возглавил антивоенную группу "Comite pour la Reprise des Relations Internationales" ("Комитет за возобновление международных отношений"). Для пущей убедительности он вошёл в редакционную коллегию радикальной российской газеты "Наше слово". Французские власти сочли газету "явно германофильской" и обеспокоились её влиянием среди российских войск, отправленных на Западный фронт.[471]

Позже Троцкий настаивал, что стал жертвой заговора, вынашиваемого в царском посольстве и поддерживаемого президентом Франции Аристидом Брианом и его министром внутренних дел Луи-Жаном Мальви.[472] Именно Мальви подписал приказ от 14 сентября 1916 года об аресте и высылке Троцкого в Испанию как "нежелательного". Мальви, однако, был таким же социалистом, который долгое время сопротивлялся призывам к аресту или депортации радикалов и других смутьянов. Некоторые позже обвинили Мальви в том, что он лелеет амбиции стать "Троцким Франции" при будущем революционном режиме.[473] В октябре 1917 года Мальви действительно предъявили обвинения в государственной измене за связь с финансируемой Германией радикальной газетой и немецким агентом Полем Боло Пашой. Интересно, что нити в этом деле вели опять в Нью-Йорк. По любым меркам, Мальви был странным выбором для изгнания Троцкого из страны. Была ли высылка частью плана, направленного на то, чтобы сначала вывезти его из Франции, а в конечном итоге — в Соединённые Штаты?

Президент Бриан вмешался и предоставил Троцкому месячную отсрочку, впоследствии продленную ещё на две недели, в течение которых он отчаянно пытался получить визу для возвращения в Швейцарию. Троцкий утверждал, что ему помешали другие заговорщические махинации. Британцы категорически отказались предоставить ему возможность выехать в Голландию или Скандинавию.[474] Это нежелание сотрудничать резко контрастирует с позицией британских официальных лиц в Нью-Йорке всего несколько месяцев спустя.

30 октября двое полицейских в штатском сопроводили Троцкого к испанскому пограничному переходу в Ируне. Во Франции временно остались его супруга Наталья Седова и двое маленьких сыновей. Троцкий утверждал, что его враги вытолкали его в Испанию в надежде, что реакционный Мадрид отправит его подальше в Южную Америку. Сначала он отверг возможность поездки в Нью-Йорк, потому что там он всё ещё мог "помешать пропаганде союзников".[475] После десяти дней пребывания на свободе испанская полиция заключила Троцкого в тюрьму как "опасного агитатора террористов".[476] Троцкий снова увидел длинную руку своих могущественных правителей. На самом деле он провёл всего три с половиной дня в довольно приятном карцере с большим количеством еды и сигарет.

Если у Троцкого были враги, готовые расправиться с ним, у него также были друзья, присматривающие за ним. Таинственный благодетель организовал его освобождение из тюрьмы и перевод под надзором полиции в южный порт Кадис. Там он прождал ещё полтора месяца. Находясь там, Троцкий писал письмо за письмом товарищам, разбросанным по всей Европе. 24 ноября он написал длинное и откровенное письмо Моисею Урицкому в Копенгагене.[477] "В Кадисе, — писал Троцкий, — меня хотели посадить прямо на пароход, идущий в Гавану, конечно, третьим классом,