— Значит, Мефисто…

— Слуга Сатаны.

— Доктор Айлз, — послышался в переговорном устройстве голос Луизы, секретаря Мауры, — вам звонят по внешней связи, первая линия. Какой-то господин Сансоне. Вас соединить или мне записать его сообщение?

«Кстати, о дьяволе…»

Маура встретилась взглядом с Джейн и увидела, что та быстро кивнула.

— Соедините, — попросила Маура. И, снимая на ходу перчатки, направилась к висевшему на стене телефону. Сняла трубку и проговорила: — Господин Сансоне?

— Надеюсь, я вас не очень отвлекаю, — сказал он.

Маура взглянула на лежавшее на столе тело. «Ева Кассовиц не станет возражать, — подумала она. — Мертвецы — терпеливее всех на свете».

— Минуту могу поговорить.

— В эту субботу я устраиваю у себя званый ужин. И мне бы очень хотелось, чтобы вы к нам присоединились.

Маура немного помолчала, кожей чувствуя взгляд Джейн.

— Мне надо подумать, — наконец ответила она.

— Знаю, вы думаете, с чего бы это.

— Да, так и есть.

— Обещаю, ни о чем, что касается следствия, расспрашивать не буду.

— Я не стала бы это обсуждать в любом случае. Вы ведь знаете.

— Разумеется. Но я приглашаю вас не за этим.

— Зачем же? — Глупый вопрос, даже бестактный, но не задать его она не могла.

— У нас с вами общие интересы. Общие заботы.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Приходите в субботу, часов в семь. Тогда и поговорим.

— Сперва мне нужно посмотреть в свой ежедневник. Я вам сообщу. — И она повесила трубку.

— С какой стати он звонил? — поинтересовалась Джейн.

— Просто пригласил меня на ужин.

— Ему что-то от тебя надо.

— Ничего такого, как он уверяет.

Маура подошла к шкафу и вынула из ящика чистые перчатки. Когда она их надевала, руки у нее не дрожали, зато лицо горело, и напряженное сердцебиение ощущалось в кончиках пальцев.

— И ты веришь в это?

— Конечно, нет. Поэтому и не пойду.

— А может, и стоит, — спокойно заметила Джейн.

Маура повернулась и посмотрела на нее.

— Ты это серьезно?

— Мне бы хотелось побольше разузнать об этом Фонде Мефисто. Кто они, чем занимаются на своих сходках. Думаю, другим способом мне вряд ли удастся добыть информацию.

— Значит, ты хочешь, чтобы я сделала это для тебя?

— Я всего лишь говорю: не факт, что это такая уж плохая идея. Только будь осторожна.

Маура подошла к столу. И, взглянув на Еву Кассовиц, подумала: «Эта женщина служила в полиции и была при оружии. Но даже у нее не получилось быть осторожной».

Маура взяла скальпель и принялась за работу.

Она сделала на туловище два разреза, образовавших букву «Y», — провела лезвием две линии от плеч вниз и свела их под грудиной, ниже обычного. Чтобы не задеть колотую рану. Но еще не перерезав ребра и не вскрыв грудную клетку, Маура уже знала, что увидит внутри. Она уже все разглядела на рентгеновских снимках грудной клетки, выложенных на просмотровом столе: шарообразный контур сердца, куда более увеличенного, чем должно быть у здоровой молодой женщины. Подняв щит из грудины и ребер, она заглянула в грудную клетку и просунула руку под разбухшую сердечную сумку.

Чувствовалось, что там было полно крови.

— Перикардиальная тампонада, — констатировала Маура и посмотрела на Джейн. — Кровь заполнила околосердечную сумку. Поскольку пространство внутри ограниченное, сумка становится настолько плотной, что сердце перестает нагнетать кровь. А может, смертельная аритмия возникла в результате колотого ранения. Во всяком случае, убийца действовал быстро и наверняка. Правда, для этого он должен был знать, куда бить ножом.

— Он знал, что делает.

— Или ему повезло. — Маура указала на рану. — Видишь, лезвие проникло под мечевидный отросток. Выше сердце надежно защищено грудиной и ребрами. Но если попасть ножом вот сюда, где рана, и под прямым углом…

— Получится точно в сердце?

— Это нетрудно. Я сама проделывала такое, когда стажировалась в «скорой помощи». Только с иглой, конечно.

— На трупе, надеюсь.

— Нет, на живой женщине. У нее не прослушивалось сердцебиение, падало давление, и сердце на рентгенограмме грудной клетки тоже походило на шар. Надо же было что-то делать.

— И ты вонзила в нее иглу?

— Специальную кардиальную иглу. Чтобы удалить из сумки лишнюю кровь, иначе пациентку не довезли бы до хирургии.

— Прямо как в шпионском романе «Игольное ушко», — заметил Йошима. — Там преступник убивает свои жертвы уколом прямо в сердце, они умирают очень быстро и почти без крови. Довольно-таки чистое убийство.

— Спасибо за подсказку — пригодится, — поблагодарила Джейн.

— На самом деле Йошима поднял правильную тему, — сказала Маура. — Наш преступник решил убить Еву Кассовиц быстрым способом. А с Лори-Энн Такер он не торопился — не спеша отсек кисть руки, саму руку, голову. Потом еще знаки нарисовал. На эту жертву у него ушло немного времени. И это наводит меня на мысль, что Еву Кассовиц он убил больше из практических соображений. Может, она застала его врасплох и ему просто надо было избавиться от нее. И он проделал это самым быстрым способом. Удар по голове. И тут же укол в сердце.

— Он потратил время на то, чтобы нарисовать знаки на двери.

— Откуда нам знать, может, он нарисовал их до того? Когда оставлял сверток у двери.

— Ты имеешь в виду кисть руки?

Маура кивнула.

— Свое подношение.

И она вернулась к работе, продолжая надрезать и рассекать плоть. Извлекла легкие и опустила их в тазик из нержавейки, где они превратились в одну губчатую массу. После беглого осмотра розовой поверхности и по срезам с каждой доли она поняла, что это легкие совершенно здоровой женщины, никогда не курившей, и что они могли бы исправно прослужить ей до самой старости. Потом Маура перешла к брюшной полости и запустила руки в перчатках внутрь, чтобы произвести резекцию желудка, поджелудочной железы и печени. Живот у Евы Кассовиц был на зависть плоский — несомненный результат упорных приседаний и отжиманий. И как же запросто свел на нет все эти усилия скальпель, исполосовавший кожу и мышцы! Тазик мало-помалу заполнился внутренними органами и узлами тонкой кишки, похожей на спутавшихся в клубок угрей, — все это плавало в кровавой жиже вместе с печенью и селезенкой. И каждый орган был здоров-здоровехонек. Следом за тем Маура проникла в забрюшинное пространство, извлекла бархатисто-гладкие почки, сделала с них срезы и опустила их в банку для хранения проб. Они погрузились в формалин, оставив за собой завихряющиеся кровавые струйки.