Профессор Лиза Гамильтон прочитала мысли двух детективов.

— Его убил не пожар и не взрыв. Взрывная волна отчасти сбила огонь внутри фургона, так что уцелело достаточно тканей, органов и жидкостей, позволяющих установить, что до сожжения тела он около десяти часов лежал мертвым на левом боку.

Меган переспросила:

— Десять часов?

— Около того. — Лиза стала объяснять: — После смерти на тело действует сила тяжести. Сердце перестает качать кровь, и она остается в тканях. Он, — эксперт кивнула на распростертый труп, — был перемещен спустя несколько часов после остановки сердца. Мы определяем это по интенсивности и расположению пятен на коже. Кто-то переместил его из положения, в котором он остался после смерти, и положил в фургон, изображая несчастный случай. Только они положили его не на тот бок, а на правый, лицом вниз. Что совершенно не согласуется с расположением трупных пятен.

Обойдя стол, она положила ладонь на серое тело Джека.

— Причина смерти — острый сердечный приступ, вызванный сильным ударом по затылку каким-то импровизированным оружием. Я нашла внедрившиеся в кость частицы почвы и достаточно крупные осколки камня.

Джимми представил себе, как все происходило.

— Итак, они где-то ударили его по голове, снова перенесли в фургон и положили на пол у плиты. Преступники подожгли фургон, чтобы все выглядело так, будто наш парень споткнулся спьяну и вызвал пожар.

— Почти так, — кивнула Лиза. — Не забывайте — трупные пятна показывают, что он пролежал на левом боку почти десять часов.

Меган поняла.

— То есть, тот, кто это сделал, потратил десять часов на обдумывание. В конце концов составили план, перегнали фургон в сарай, все устроили и подожгли?

— Совершенно верно. Еще одно: хотя на месте были найдены две водочные бутылки, в его организме нет следов алкоголя. Крошечное содержание этанола в крови, но печень чистая. Он никак не мог выпить такое количество водки. — Джимми хотел спросить, но Лиза его опередила: — Исследование легочной ткани не показало следов удушья. Ни частиц дыма, ни повреждения тканей. Он, несомненно, уже не дышал, когда начался пожар.

— Все — фальшивка, — заключила Меган. — Отдаю должное, Джимми, все, как ты говорил.

— Правда? — неподдельно изумилась Лиза.

— Правда, — с гордостью ответил Джимми.

Мастер постарался не затягивать телефонного разговора с Драко.

— Вы решили проблему?

— К сожалению, нет. Наш человек недоступен.

— Не выходит на связь?

— Боюсь, что так. Ни один номер не отвечает. Я оставлял сообщения, но он не ответил. А на работе сказался больным.

— Думаете, он заболел?

— Нет. Я был у него дома. Его там нет, и машины нет.

Мастеру хотелось надеяться на лучшее:

— Он в последнее время находился в напряжении. Возможно, решил проехаться, проветрить голову. Это вписывается в его характер?

Драко засомневался:

— Возможно. Я послал расспросить его друзей, где он может быть. Еще мы хотим попросить одного из них с ним связаться. Может быть, на этот звонок он ответит.

— Хорошо.

Драко решил, что их вождь нуждается в утешении:

— Мы его найдем.

— Уверен, что найдете. Подождите минуту.

Мастер ждал, пока помощник положит перед ним пачку документов на подпись и шепотом напомнит о намеченной встрече с судьей графства. Только когда помощник вышел, он возобновил разговор с Драко:

— А что касается другого вопроса, у меня есть план, который даст нам передышку. Вы можете со мной встретиться?

— Конечно. Когда?

Мастер взглянул на настольный календарь-еже-дневник.

— В три часа дня. У меня будет около часа. Не опаздывайте.

Меган с Джимми оставили машину в миле от сгоревшего сарая. Он стоял посреди самого обширного участка травянистой меловой равнины в северо-западной Европе. Безрадостное место вдалеке от всего на свете. Спустившись в лощину, пестревшую полевыми цветами, полицейские наконец увидели обугленный остов, уродливую черную рану на мягкой зеленой коже Солсберийской равнины. Меган кивнула на колею в траве. Следы колес и ног шли к сараю и от него.

— Придется снимать отпечатки покрышек?

— Думаю, да.

Она поморщилась:

— Ты не штатский, чтобы «думать», ты либо знаешь, либо не знаешь. Позаботься, чтобы они у нас были.

Они прошли уже несколько шагов, когда она заметила, как он обижен ее внезапной резкостью, и остановилась. Меган не сомневалась, что из него выйдет хороший полицейский, нужно только время и терпение.

— Оглядись, Джимми, и услышишь, сколько историй расскажет тебе трава — расскажет обо всех, кто здесь побывал. — Она наклонилась к нему, чтобы ему легче было следить за ее указующим пальцем. — Вон там — глубокие вмятины, оставленные пожарной машиной. — Развернув его, она снова показала: — А там — колеи по меньшей мере от трех разных машин, гораздо легче пожарной. Догадываюсь, что одна оставлена нашим фургоном и, вероятно, еще двумя машинами.

— Почему двумя?

Она пожалела, что у нее нет рулетки для наглядного объяснения.

— Смотри на глубину и ширину каждого следа. Это даст тебе толщину покрышек и длину оси. Ну, видишь, что они различаются?

Он увидел.

— Значит, две машины и, по меньшей мере, два человека.

— Хорошо. Свяжись с дорожной службой для подробного осмотра. Наши эксперты их уже видели, но дорожная полиция лучше в этом разбирается.

Она присела на корточки, вглядываясь в колею, промятую в высокой траве.

— Вопрос: почему они приехали порознь, а не в одной машине?

Он осмотрел след и рискнул высказать догадку:

— Один оставался в сарае, стерег фургон и умершего. Другой зачем-то уехал, может быть за водкой, и вернулся позже.

— Хорошо, — уважительно кивнула инспектор и выпрямилась. — Идем дальше. О чем это тебе говорит?

Он смешался:

— В каком смысле?

— Что ты скажешь об отношениях между этими людьми?

Джимми растерялся. Психология поведения была ему незнакома.

Меган пришла ему на помощь:

— Один из них исполнитель, другой распоряжается. С трупом оставался исполнитель. Так ему было приказано. Это свидетельствует о ранге, о структуре в группе. — Ее взгляд упал на огромную черную рану в земле и обгорелые бревна. — Конечно, возможно, на месте были два исполнителя, а двое приказывавших приехали позже.