– С тобой все в порядке? У меня в сумке бутылка с водой, если надо.

– Минутку, – сказала Эми, так четко, как только могла. – Все будет хорошо.

Будет. Такое случалось и раньше – сорванное убийство. Не все жертвы оказывались жертвами. В этом восторг жизни охотника. Собранная, справившаяся с лицом, она распрямилась и обернулась к Джине.

Эми увидела, что девчонка очень маленькая, очень худая и очень бледная. Бледнее ее самой. Бледнее любого знакомого ей вампира. Кожа Джины была матовой, белее слоновой кости, синие вены просвечивали сквозь нее с неприятной яркостью. Волосы, некогда рыжие, а ныне тусклые и безжизненные, смотрелись как солома.

Одно Эми знала точно: девчонка – не жилец. Она умрет. Не сразу, но скоро.

– У тебя тут занятия? – спросила Эми. Самый нормальный вопрос, который она смогла придумать и задать той, что едва не стала ее ужином.

Джина кивнула.

– Заканчиваю школу, – сказала она и протянула ей тощую руку. Эми взяла ее: ладонь оказалась такой же холодной, как и собственная. Она содрогнулась. Никогда еще не встречала людей, в которых не осталось тепла.

– Я Джина, – сказала девчонка. – Мне нравятся твои сапоги, хотя я и не тащусь по семидесятым.

На ней было бархатное, цвета морской волны, платье с высоким горлом и множеством крохотных пуговиц. Винтаж, 1910 год, с кружевным воротничком. На ногах – толстые белые колготки с узором и ботинки, тоже винтажные.

– Я – Эми, – представилась вампирка.

Теперь, когда Джина назвала себя, она – больше не пища. Эми давно решила, что не будет кормиться, если увидит в жертве личность. Она утоляла голод, рассматривая незнакомцев, как животных. Как мясо. Но едва они обретали индивидуальность, напоминая ей о прошлом, едва у них появлялись имена, жажда крови угасала. Девчонка больше не была добычей. Она была Джиной, человеком.

Эми удивилась, обнаружив, что они идут, бок о бок, и уже вошли в кампус.

Она поняла, что сегодня не собирается есть, и отправилась на занятия.

Вот так Эми, наконец, закончила школу: случайно познакомившись с Джиной.

Эми умерла и воскресла в 1976 году. Не мечтала об этом – все случилось внезапно в одной из нью-йоркских подворотен. Был День Независимости. Эми смотрела, как по Гудзону поднимаются огромные корабли. Они с друзьями закинулись кислотой в Бэттери парке, и она отправилась на поиски туалета. Увидев приближающегося вампира, Эми рассмеялась. Решила, что это – часть трипа. Отпадный глюк. Он был прекрасен, и она открыла ему объятия. Вампир начал целовать ее в шею, и Эми стало щекотно. Затем он укусил ее. Эми все еще смеялась, когда вампир пил ее кровь, хотя боль была адской. В небе гремели взрывы, а она тряслась, как сумасшедшая.

Он остановился, прежде чем убил ее. Признался потом, что его смутил ее смех. Кроме того, он тоже галлюцинировал. Оторвавшись от нее, он увидел всех женщин, которых любил. Всех, которых убил. Мать, теток, сестру, племянницу, жену – все они смеялись над ним – это его остановило. Он ощутил раскаянье. Хотел узнать, в чем причина ее смеха, но не смог бы спросить у мертвой. Нужно было обратить ее, чтобы найти ответ.

Он ослабил хватку.

Эми упала на землю. Перевернулась на бок. В ушах звенело от фейерверков.

– Они красивые? – спросила она, ни за что не желая пропустить салют. Надеялась вернуться к приятелям прежде, чем он начнется, но поняла: с ней что-то не так. Эми чувствовала странную слабость и подозревала – дело не в кислоте. Она чувствовала, что ее жизнь в опасности.

– Я собираюсь обратить тебя, – сказал вампир. – И должен спросить, желаешь ли ты этого?

– Да, обрати меня, дай мне увидеть небо, – ответила она, решив, что хочет умереть, глядя, как в небе расцветают фейерверки.

Приподняв ее, он прокусил себе запястье и влил несколько капель крови ей в рот. Эми воскресла в смерти под красно-бело-голубые всполохи.

Джина была холодным ребенком. Просто ледышкой. Ее тонкие руки и ноги постоянно мерзли. Всю жизнь она балансировала на нижней границе нормы – слишком маленькая и тощая, чтобы казаться здоровой.

– У нее плохая циркуляция крови, – успокаивал доктор взволнованных родителей. – Ничего не поделаешь. Помогут спорт, солнце и молоко. Время расставит все по местам: в юности произойдет скачок роста. Все наладится.

Ее родители чувствовали, что он ошибается, но не хотели этого признавать.

Джина приходила с детской площадки с волдырями – раздраженная кожа вздувалась и лопалась. Сперва это казалось случайностью, хотя на самом деле она впитывала слишком много ультрафиолета, и в конце концов тот яростно вырывался наружу. К первому классу стало ясно: у нее аллергия на солнечный свет.

Необходимо было принять меры. На каждом окне появились плотные шторы. Некогда гостеприимная, счастливая семья погрузилась в вечную ночь. Тьма душила их. Довела до предела. Отдалила друг от друга.

Чтобы солнце не коснулось ее кожи, Джина носила особые вещи, а солнцезащитным кремом пользовалась как дневным. Шляпы, темные очки, брюки в пол, длинные рукава и перчатки стали основой ее гардероба.

В детстве она выглядела болезненно и странно. С первого дня в школе поняла, что никогда не станет своей, а к середине обучения смирилась с ролью фрика. Носила винтажные наряды и цилиндры, платья и театральные перчатки. Несмотря на то, что Джина мечтала встретить родственную душу, реальных друзей у нее не было.

Тем вечером первым был урок литературы. Узнав, что они проходят «Суровое испытание»[39], пьесу, которую она читала перед тем, как обратиться, Эми была потрясена. Она все еще помнила ее сюжет. Удивляясь самой себе, Эми поднимала руку и отвечала на вопросы. Возможно, причина состояла в том, что она уже тридцать лет не ходила в школу, и знакомая обстановка напомнила ей о прошлом. Тогда в 1976-м, ее куда больше интересовали травка и минеты. Она была среди отстающих – плохих девчонок, что сбегали с уроков, носили короткие топики, вплетали в волосы перья, слушали тяжелый рок и плевать хотели на школу.

Возможно, Эми повзрослела за годы вампирьей не-жизни, и теперь, наконец, хотела учиться. Неважно, сколько времени прошло, она по-прежнему чувствовала себя шестнадцатилетней, и это было совсем не так круто, как могло показаться. Ее страхи никуда не ушли: жизнь осталась непредсказуемой, а интересы – подростковыми, хотя она изучила темную сторону бытия куда лучше, чем ей хотелось.

Следующим уроком оказалась математика. Эми немного волновалась. Вспомнит ли она что-нибудь из тригонометрии? Не вышло. Впрочем, было забавно учить все заново.

После уроков Эми приняла решение: она будет посещать вечернюю школу на законных основаниях. Эми зарегистрировалась в главном офисе под чужим именем, использовав чужой номер социального страхования. Ей выдали расписание занятий и список необходимых учебников.