— Нет, так не пойдет, — решил Иванов. — Каждый будет смотреть на другого, вдруг провороним... Так...Сулейман будет сосредоточен на мне... Пусть Костя подаст. Он у нас чуткий, не проскочит мимо благоприятного момента...

Ровно в 10.00 на связь вышел Сулейман:

— Иван, что за дела? Почему вертушки летают? — Переговорщики переглянулись — частоту абреку никто не давал! Шибко жирно будет. Значит, его наблюдатели слушали радиообмен, «сняли» частоту сканером. Молодец, умница.

— Держи, — Иванов протянул Косте рацию. — Мои надежды не оправдались...

— Иван?

— У нас обмен, поэтому и летают, — ответил Костя. — Смотрят за порядком.

— Так не пойдет, Иван, — чуть помедлив, заявил Сулейман. — Пусть сядут и моторы заглушат.

— Сейчас с руководством переговорю, — сказал Костя. — Но ничего не обещаю.

— Нет, ты лучше пообещай, — рация издевательски хмыкнула. — А то никаких дел не будет. Это условие. Ты понял?

— Понял, понял...

— Беркут — посадка, — скомандовал Иванов, забрав рацию у Кости.

— Понял, Беркут... — вертолеты заложили вираж и начали снижаться.

Такой поворот событий был предусмотрен, с летчиками имелась соответствующая договоренность и даже удобное место для посадки определили.

Иванов просто надеялся, что Сулейман поскромничает, не станет наглеть и попрется на обмен при наличии висящих в воздухе вертушек. А он, мерзавец, не пожелал отказывать себе в такой маленькой слабости...

Особой трагедии тут не было. Летчики заверили: моторы прогреты, запустить винты и подняться в воздух — дело трех минут. Что успеют за эти три минуты сделать «духи» — это уже другой вопрос...

Вертолеты сели за позициями ВОП, с противоположной от посадок стороны — тотчас на прикрытие вырулили из окопа две «БМП», рядышком присели на колено с десяток солдат. Винты, выдав затухающую карусель, вскоре перестали крутиться. В воздухе повисла напряженная тишина.

— Еду, — сообщил Сулейман. — Давай, все, как договаривались, без глупостей...

— Даем, — буркнул Иванов, устремляя взгляд на посадки. — Какие тут глупости? Ты только явись, родной, и встань поудобнее...

Из посадок показался джип «Чероки» и неторопливо поехал к точке встречи.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что джип совсем новенький и помытый с ног до головы, хотя логично было ожидать, что он будет сплошь забрызган грязью.

Шипованные шины зияли девственной чернотой неразбавленного Европой чистопородного негритоса — словно только что из автосалона. Все блестящие детали надраены, как корабельная медь у хорошего боцмана. И вообще, смотрится очень даже презентабельно. Товарищи, которые пожаловали, как будто к дипломатической встрече в верхах готовились. Впрочем, товарищей самих видно не было: стекла до того тонированы, что разглядеть сидящих в салоне не представлялось возможным.

— Нерусская машина, — Глебыч благодушно улыбнулся. — Себе заберем? Смотрите, какая целочка...

Иванов посмотрел на сапера и тяжело вздохнул. Костя понимающе кивнул:

— Это стресс. Реакция на ситуацию...

Нерусская машина не доехала до костра метров тридцать, развернулась с широким радиусом с правой стороны, едва не придавив лежащего в «скрадке» Петрушина, и встала на грунтовке задом к переговорщикам.

— Выходить не буду, боюсь, — сказала рация голосом Сулеймана. — Идите вы ко мне, я тут один. У меня тут хорошо.

— Как же, боится он! — Иванов озабоченно нахмурился. — Нехорошо... если совсем не выйдет, это уже проблемы... Может, попробуем диктовать...

— Эй, вы идете или нет? — возмутилась рация. — Не хотите дела делать, я сейчас уеду!

— Пошли, — Иванов решительно устремился к джипу. — Работаем по обстановке.

В машине действительно был один Сулейман. Пока наши шли, он перебрался на переднее сиденье рядом с водительским. В салоне тоже было чистенько, хорошо пахло дезодорантом, сиденья кожаные, новенькие, скрипят еще, на ковриках — ни пылинки. Короче, удивительная комфортабельность для полевых условий.

Вблизи абрек был похож на медведя гризли. От его могучей фигуры явственно веяло чудовищной силой и какой то разухабистой удалью.

— Мир вам, дети больной империи. Слева, слева заходите. Да ноги вытрите!

Точно, слева от джипа валялась баранья шкура — абрек специально выкинул.

— Отчаянный ты человек, Сулейман, — пробурчал Иванов, забираясь на заднее сиденье. — Совсем один?

— Остальные в кустах, — Сулейман хмыкнул и впился взглядом в Глебыча...

Костя тоже забрался на заднее сиденье, а сапер остался снаружи и теперь мялся у гостеприимно распахнутой водительской двери.

— Мне за руль, что ли?

— Это доктор? — наконец, спросил Сулейман.

— Да, врач. Допрос под наркозом — без врача никак...

Костя вдруг почувствовал, что начинает краснеть... Глебыч! Не кто то из лихой троицы, а именно Глебыч. Тогда, у брода, он ходил к «Ниве». Значит, те, кто снимал, сидели ниже по течению, а не перпендикулярно. Хотя сейчас было уже не важно, как они там сидели. Железный Сулейман, оказывается, тоже человек.

Нет, ни один мускул не дрогнул — тут надо отдать должное. Но глаза... Глаза абрека разве что не крикнули: «Ты опознано, животное!» — а так в полной мере передали все чувства узнавания.

— Рулить умеешь, доктор? — голос Сулеймана звучал ровно.

— Умею, — кивнул Глебыч. — Смотря куда рулить...

— Тогда садись. Ноги! Вон, шкура. Вот так... И дверь закрой.

Глебыч, несколько смущенный необычным приемом, сел на водительское место и захлопнул дверь. Сулейман заблокировал двери и развернулся к компании. Теперь он сидел, прижавшись спиной к двери, от охальных снайперов с ВОП его прикрывал буфер: Костя — Иванов... Знаете, бывают такие затейники: посмотрят, куда объект сядет, и работают «на ощупь», вслепую — через корпус машины. А есть ведь не просто затейники, а специалисты, которые для подобных случаев оснащены различной оптикой с тегоювизорными и прочими устройствами...

В общем, правильно сел. Не полез на самое удобное для контроля за гостями место — где сейчас устроился Иванов...

Сулейман зачем то включил печку — под полом что то явственно щелкнуло, и ухмыльнулся в своей обычной манере.

— Ага, — отреагировал на щелчок Глебыч. — Активировал?

Сулейман покосился на Глебыча, затем вновь повернул голову к сидящим сзади... И посмотрел на них как то по новому. Как будто узнал об этих людях что то важное.

— Ну вот. Теперь можно работать.

Да, теперь можно работать. А как? С улицы — тишина, весь салон под контролем, Иванов, который наполовину скрыт спинкой кресла, этой же спинкой надежно заблокирован. И что там такое щелкнуло?