– Эй… – Люк подошел, сел рядом. Тронул ее за плечо. – Как ты? Голова?

– Что? – она открыла глаза, глянула на него. Все как-то плыло… Заморгала. – Голова кружится.

– Так… подожди. Иди сюда, – он обхватил ее голову ладонями, слегка сжал. – В глаза мне смотри.

Лиз пыталась смотреть в глаза, но все вдруг начало двоиться. До тошноты.

И вдруг резкая боль в висках.

Она вскрикнула, дернулась.

– Да что происходит? – тихо рявкнул Люк. Растерянно.

В глазах темнело. И как-то совсем нехорошо.

– Лиз! Лиз!

Все кружилось. Проваливалось. Вдруг стало так плохо… зазвенело в ушах.

– Лиз! – ее тряхнули за плечи, но не помогло.

* * *

Она лежала на диване. Белая, какая-то разом осунувшаяся. Неподвижная, только пальцы чуть подрагивали.

Люк пытался трясти ее, разбудить, пытался понять, но не понимал. Что он сделал?

Рассказал?

Сработал какой-то из внутренних защищенных блоков, что-то сорвало. Воспоминания были защищены, а теперь прорвалось изнутри на личных резервах. Оставалось только надеяться, что это не причинило Лиз непоправимого вреда, что она очнется.

Он сидел рядом, пытался понять это, разобраться, но вот сейчас так отчетливо понимал, что его способностей как менталиста не хватало. Все, что происходило сейчас – происходило внутри, под глубинными пластами щитов, ему туда не прорваться. Это пугало.

Сознание отключилось, сверху остался лишь легкий шум, обрывки воспоминаний, ощущений, словно неясные сны. Почти неуловимое. Пугающее. Вспышки огня, лица людей, разговоры, которые невозможно разобрать, все сливается… Смех, страх… чужие поцелуи.

Люк пытался ухватиться хоть за что-то, но не мог.

Просто не понимал как.

И вдруг среди хоровода неясных образов мелькнуло знакомое лицо. Люк даже вздрогнул, но не сразу понял кто это. Мужчина лет пятидесяти, серьезный, респектабельный… Лорд Руткевич, герцог Дабара. Он почти не появлялся при дворе, живя у себя, но Люк видел иногда. Почему он? Разногласия с короной были…

И снова лишь шум и мелькание.

И кажется, судороги. Пока лишь чуть-чуть, но Люк видел, как Лиз начинает потряхивать, уже не только пальцы, но все тело так ощутимо. И если это не остановить, то судороги могут усилиться. И прорвет.

Надо что-то делать.

Но все, что Люк мог, это за Виткевичем побежать. Он сам не справится.

Уложил Лиз удобнее на диван, подумал и запер дверь. Мало ли.

Виткевич после утренней работы отдыхал. И по-хорошему, конечно, беспокоить его никак нельзя. И старый секретарь Виткевича пытался встать грудью и не пустить. Но Люку было очень надо. Он через двери, через стены, потянулся мысленно и дернул. Это должно разбудить, а дальше все зависит от благосклонности мастера менталиста. В масштабах государственных интересов – тут ничего действительно срочного. Но с другой стороны – что если важная информация сейчас будет уничтожена? Иногда сорванные блоки срабатывают так, чтобы важное защитить.

Люку оставалось только молиться.

Но минут через пять хмурый и сонный Виткевич выглянул к нему.

– Что вам нужно, Эванс?

– У Елизаветы сорвало какой-то давний блок. Она без сознания. Я рассказал ей про Штефана, то, что он сам рассказал мне, и, видимо это дело какой-то пласт воспоминаний. Она не просто отключилась, что-то происходит в ее сознании и очень активно. Но я никак не могу понять.

По мере того, как он говорил, лицо менталиста все более темнело.

– Вы имеете в виду историю Брадича? – спросил он.

– Да, – Люк кивнул.

Виткевич должен был знать. Он работает здесь очень давно, и от специалиста такого уровня не может быть секретов. Он наверняка принимал участие в разбирательствах.

– Понятно, – шумно вздохнул менталист. – И что там в сознании? Туман и миражи, или вспышки?

Люк напрягся. Вот где-то сейчас и он оценил. Конечно, не сталкивался с закладками такой силы, но более простые и поверхностные в сознании видел.

– Вспышки, – тихо сказал он. – Мы идем?

Виткевич что-то тихо буркнул, выругался.

– Вы оставили ее одну? Дверь-то хоть заперли?

– Запер.

Люк понял, как холодеют руки.

Если все действительно так – дело очень плохо.

– А окна? Ладно, бегите, я сейчас оденусь и догоню.

Люк сорвался с места. Скрипя зубами. Проклиная все на свете, что не может сейчас быстро бежать. Слишком торопясь, едва не спотыкаясь.

Как он мог быть таким идиотом и сразу не понять? Конечно, он все равно мало что мог сделать, но хоть быстро найти кого-то, кто сбегает за Виткевичем, а самому остаться сторожить.

Может быть, время еще есть? Может он успеет?

Сорванные блоки запускают цепную реакцию. Бывает по-разному, но если в сознании видны вспышки, то очень вероятно, что в цепочку защитных блоков заложено какое-то действие. Вспышки – побуждение к чему-то. Судя по картине, которую он наблюдал – реакция активна, так что очень похоже. И какое бы действие заложено не было, ничего хорошего там нет. Что мог хотеть от нее Вацлав-Томас в критической ситуации, когда все провалено и его игру вот-вот раскроют? Последняя попытка? Убить Штефана?

Только не это…

А учитывая, что под блоками прятали мощный потенциал… Лиз куда сильнее, чем это может показаться. Сильнее его. А это значит, она действительно на такое способна. Пройти мимо охраны, подойти… Штефан ведь знает ее, скорее всего подпустит.

Если Люк упустил – это конец. Если все так.

Виткевич догнал его почти на пороге, когда Люк открывал дверь.

Дверь заперта.

И на какое-то мгновение мелькнула надежда.

Но на диване никого не было.

И распахнуто окно.

И за спиной грязно ругается Виткевич.

ГЛАВА 20. Королевский обед

Дальше Виткевич сам бросился бегом, Люк уже не успевал.

Люк спешил, шипя сквозь зубы, потом уже в голос ругаясь. Как же так вышло, что именно сейчас он не может бегать нормально?

Главное – не споткнуться, потому что тогда вставать придется долго, и времени он потеряет много. Спокойно…

Хотя спокойно не выходило.

Воображение рисовало картины – одна другой мрачнее.

Если они не успеют? Если Лиз окажется там первой и ударит