Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я невольно кошусь на муравьиную ферму, которую Тася принесла с собой в мою комнату и поставила на тумбу рядом с кроватью. Передёргиваю плечами, сдержав «бррр», потому что насекомые, ну… это же насекомые. Они не умеют привязываться, не умею ждать и любить хозяина. Как их можно любить? И в чём вообще прикол иметь что-то ползучее и… безмозглое?
Другое дело собаки.
Перевожу взгляд на Сеню и Стёпу. Хаски спят в углу, периодически похрапывая. В последнее время, псы за мной как хвосты по всему дому следуют. Может, это потому, что я подкармливаю и вкусняшками в тайне от хозяина?
— Корзинку для медведей можно, а вот в пластилиновом домике муравьи вряд ли смогут жить, Тась.
— Почему это?
— Они оттуда уползут, — отвечает за меня Вася.
— Вот, точно.
Подхожу к кровати и беру набросок сегодняшней лепки. Зарисовки — это привычка. Мне так проще увидеть результат — нарисовать его схематично заранее.
Перевожу взгляд на девочек. Они сидят на небольших подушках на полу, перед ними расстелена специальная клеёнка, где лежит пластилин, доски для лепки и пластиковые ножечки. Вася сосредоточено придаёт форму пластилину, а Тася просто весело мнёт кругляшки пальцами. Всё-таки они очень разные. Впрочем, как и мы с Лизой.
Вчера говорила с сестрой по телефону. Боже, как же всё-таки тяжело врать людям. Но в моём случае лучше ложь, чем звездюля от Кирилла, которые я и так в любом случае отхвачу с лихвой.
Снова раздаётся громкий грохот и треск. Я опять подпрыгиваю, только теперь не удерживаю равновесие и бедром задеваю тумбу, отчего с неё падает всё содержимое. Что-то рухает на кровать, что-то на пол. Я успеваю схватить только стакан с апельсиновым соком, но и он частично проливается на набросок в моих руках.
— Вот же блин!
Что Бурый там делает?! Водопровод целиком меняет?!
Подхожу к двери и резко её распахиваю, потирая ушибленное бедро. Ещё и юбку сегодня короткую надела, так что острый угол тумбы мне прям в голую кожу вонзился!
— Можно потише? — ору куда-то в глубину дома.
В ответ раздаются два металлических удара.
— Если это азбука Морзе, то я её не понимаю!
Снова звучат удары только теперь в качестве музыкальной очереди «пам-пара-рам-пам-пам-пам».
Невыносимый тип.
Закрыв дверь, возвращаюсь к кровати и падаю на матрас, с раздражением глядя на испорченный рисунок.
Отбрасываю его в сторону и возвожу глаза к потолку.
Сегодня, когда перебирала свой альбом, наткнулась на рисунки с Максом Новиковым. Раньше я его часто рисовала, а теперь совсем не хочется. Неужели я потеряла чувства к нему? И разве это может случиться настолько быстро.
Ладно. Не хочу о нём думать. Будет ещё время поразмыслить на этот счёт. Начинаю неспешно поднимать с пола упавшие вещи обратно на тумбу. Бедро ноет, и я снова машинально тру его рукой и чешу под коленом. Моя задница и ноги в эти каникулы пострадали максимально жёстко! — Маш, мы закончили! Вот смотли! — спустя какое-то время девочки показывают мне свои поделки.
Мы вместе ставим их на специальный поднос, чтобы потом показать их папе.
— А теперь нужно прибраться. Пластилин в коробки по цветам, ножечки туда же. Клеёнку аккуратно сложить.
Смотрю на часы. Время почти двенадцать. Интересно, Бурый там закончил? Грохот вроде прекратился. В любом случае, пора готовить обед.
— А можно потом мультики посмотлеть?
— Можно. Но только не забудьте вымыть руки после пластилина. Скоро будем обедать.
— Класс! — девочки начинают суетиться с пластилином и клеёнкой, а я выхожу из комнаты, чтобы посмотреть, чем занят Бурый, и можно ли приступить к приготовлению обеда, потому что воду он перекрывал на время установки бойлера.
Снова нога щиплет и чешется примерно в месте удара. Я тру её рукой и злюсь на саму себя, что в очередной раз покалечилась. Не успеет одна рана зажить. Как появляется новая! Бесит! Бурого я нахожу на кухне. На нём ничего нет кроме спортивных штанов. Голая спина бугриться от мускулов, которые красиво играют при каждом движении.
Выпендрёжник. Мог бы и майку надеть!
Судя по тому, что из крана льётся вода, бойлер он уже установил.
«Итак, сейчас, Маша, надо подать сигнал о своём присутствии и что-то сказать».
Надо. Но я этого не делаю, продолжая бессовестно разглядывать Бурого, пользуясь тем, что он стоит ко мне спиной и не видит, что я вошла.
Миша что-то берёт с верхней полки, отчего мышцы на его руках и спине напрягаются, я скольжу взглядом вниз по чёткой линии позвоночника, которая завершается двумя впадинами на пояснице. Мне хочется нарисовать эту спину. Я уже представляю, как буду вычерчивать на листке эти линии. Мысленно представляю, как провожу по ямкам на пояснице пальцами, а затем переношу свои ощущения на лист.
Какие низкие у него штаны… Ещё чуть ниже и будет видно…
— Тебя видно в отражении микроволновки, — из фантазий меня резко выдёргивает голос Бурого.
— Готово, наконец? Я про бойлер, — спрашиваю, подходя ближе и отмечая про себя, что Миша уже приступил к приготовлению обеда и сейчас нарезает овощи.
Надеюсь, пока я шла, щёки уже остыли, и я не выгляжу, как красный помидор?
— Всё к вашим услугам. Горячая вода, душ и даже ванная при желании, — хмыкает Бурый, бросив на меня взгляд через плечо и скользнув им по моим голым ногам. — И никакой тебе бани и ошпаренных задниц.
Я закатываю глаза.
— Что собираетесь готовить на обед? Какую-нибудь новинку в стиле ЗОЖ? — Типа того. Куриные котлеты с макаронами и овощной подливой. Помочь хочешь, Марья Алексевна?
Я пожимаю плечами и беру доску.
— Почему бы и нет. Мы с девочками закончили урок лепки.
— И как прошло?
Тянусь к ножу, но затем резко начинаю тереть затылок, потому что он начинает жутко чесаться.
— Э-э-э-м, хорошо прошло. У Васи вообще отлично получается лепить. Думаю, у неё талант и стоит отдать её на курсы лепки или вроде того.
— Ты так считаешь?
— Да. Уверена, ей это будет интересно.
Боже и что за чесотка на меня напала?! Теперь спина зудит!
— Ты чего вся дёргаешься и чешешься? Может, тебе сначала в душ? — усмехается бурый, высыпав нашинкованный лук в тару с фаршем.
— Очень смешно. Это у меня, наверное, аллергия на ЗОЖ-пищу начинается, просто.
— ЗОЖ-пища
