Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Можно об этом не говорить вообще?!
— Можно. Если выйдешь. И, кстати, не забывай, что ты у меня так-то няней работаешь. Но раз уже ты немного покалеченная няня, впрочем, как и большую часть времени, то сделаю тебе сегодня поблажку.
— Какую поблажку?
— Нууу… Раз ты ничего не приготовила на обед и отказалась от завтрака, можно сказать, в постель, то поедем обедать в кафе. Я девочкам давно обещал. Так что, чем не повод?
От разговоров о еде мой желудок снова издаёт громкое урчание и болезненно сжимается. Сразу в воображении возникает уютная атмосфера со столиками и тарелками с большими порциями.
Господи, как же есть хочется!
— Ау, Марья Алексевна? Ты меня слышала? Едем в кафе. Мы с девочками уже собрались. Осталось только тебя дождаться. Даём тебе пятнадцать минут и уезжаем. Хорош там соплями подушку протирать.
За дверью слышатся удаляющиеся шаги, а где-то в глубине дома топанье детских ног. Очевидно, девочки суетятся, собираясь ехать.
Я тяжело вздыхаю.
Мне всё равно придётся выйти. Это глупо, сидеть тут и голодом себя морить. Конечно, можно дождаться пока Бурый и девочки уедут, приготовить поесть и снова закрыться в комнате. Но это, наверное, ещё больше по-идиотски.
Кому нужна няня, которая мало того, что постоянно попадает в неприятности, так ещё и не работает, а в комнате отсиживается? Я вообще тут на птичьих правах по факту.
Желудок снова издаёт противный звук, и я, наконец, поднимаюсь с постели. Плетусь к чемоданчику и достаю оттуда свой любимый свитер с открытыми плечами и джинсы на высокой талии.
Настроения прихорашиваться нет, так что я просто собираю волосы в высокий хвост, оставив пару завитков на висках. И провожу блеском по губам.
Когда я выхожу из спальни, Миша с девочками уже одетые стоят у входной двери. Причём в Мишинах руках моя куртка, которую он мне тут же протягивает.
— Привет, затворница. Ты вовремя. Хотя мы прождали тебя лишние… — смотрит на наручные часы, –… три минуты. Вычту их из твоей зарплаты.
— Вообще-то вы мне не платите, — прикусив губу, забираю куртку из рук Бурого. В этот момент наши пальцы соприкасаются, по моему телу проходит электрический разряд. Я нервно сглатываю и быстро одёргиваю ладонь. Затем также быстро натягиваю куртку на себя.
Смотреть на Мишу — то ещё мучение.
Вчерашняя сцена мигом заполняет мозг, а кровь становится горячее от воспоминаний о поцелуе.
Странно… у Бурого такая густая борода, но вчера, когда он меня целовал, мне было совершенно не больно. Наоборот. Даже приятно… Кажется, я до сих пор чувствую лёгкое покалывание на коже. И губы, при взгляде на Мишу снова начинают пульсировать,…
Господи, о чём я вообще думаю?! Идиотка… просто идиотка ты, Стрельникова! И вообще, как мой первый поцелуй мог случиться при таких обстоятельствах?! И что, интересно, обо всём этом думает сам Бурый?
Хотя нет. Я не хочу знать, что он думает!
Что хорошего можно думать, целуя девушку, у которой в трусах муравьиная ферма?!
Мишин взгляд фокусируется на мне и чуть сверкает. Но я тут же отворачиваюсь, так как щёки мигом начинают полыхать.
— Зато, сколько у тебя теперь будет воспоминаний, Марья Алексевна. Ни одна работа не заменит, — подмигивает он шутливо.
Да уж. Кое-что я точно никогда не смогу забыть…
— Маша, плости, я не знала, что мулавьи так больно кусается, — Тася дёргает меня за рукав куртки.
— Ничего страшного, Тась.
Надеюсь, когда-нибудь эта сцена вытрясется из моей головы.
И когда у меня будут свои дети, я ни за что не подарю им ферму с насекомыми. Конечно, я и так не собиралась. Но теперь ещё больше не собираюсь!
— Ну что, все готовы? — Бурый распахивает входную дверь. — Тогда поехали.
— Да, — кивает Тася. — А то я уже готова сожлать слона.
До кафе мы добираемся довольно быстро. Оно оказывается всего в пяти минутах езды от дома. Так что спустя непродолжительное время, мы выбираемся из машины перед небольшим одноэтажным зданием, на котором красуется огромная вывеска…
— «Сытый муравей?!» — указываю пальцем на название кафе. — Вы, что, издеваетесь?!
Бурый вскидывает руки, широко улыбаясь.
— Клянусь, это просто совпадение. Ну, правда, Марья Алексевна. Это единственное кафе в городе. И честное слово, оно тебе понравится. Готовят здесь просто охренительно. Из экологически чистых продуктов и мяса зернового откорма.
Еле удерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Кто о чём, а Миша о здоровом питании.
— Кто первый до двери, тот молодец! — кричит Вася сестре и бежит вперёд к крыльцу.
— Эй, это нечестно! Ты больше меня!
— Не отклячивай так сильно губу, Маш, а то я уже об неё споткнуться боюсь, — хмыкает Бурый, поднимаясь по ступенькам вслед за мной.
— А вы под ноги лучше смотрите.
— Не могу. Старый стал. Зрение подводит. Видимо, поэтому ты мне до сих пор ВЫкаешь, хотя вчера я, между прочим, тебя от муравьиного нашествия спас. И вообще столько раз спасал и лечил твою задницу, что обращение на «Вы» можно уже как оскорбление воспринимать… Осторожно блин!
Я поскальзываюсь на подмёрзшем крыльце и падаю практически Мише в руки. На миг мы так и застываем. Он держит меня, обхватив за талию. Его дыхание скользит по шее сзади и ощущается буквально огненным на зимнем морозе.
— Я же просила… — выдыхаю резко, пытаясь выпрямиться, —… не напоминать мне про это. И вы обещали, что не станете, если я выйду.
— Ну, прости, мне пришлось напомнить, чтобы аргументировать тот факт, почему тебе стоит перестать обращаться ко мне на “Вы”. Или ты меня всё-таки слишком старым считаешь? — он открывает дверь кафе.
Сначала внутрь забегают девочки, затем захожу я, остановившись на пороге и повернувшись лицом к Бурому..
— Наверное, всё же дело в старости. Вон, сколько волос седых.
Ну что я такое вообще несу? В Мишиных волосах и намёка нет на седину. Просто мне ужасно неловко и странно. Смотреть на него, касаться… после того, что было.
— Это где?
— Да вот же, — протягиваю руку к его волосам и выдёргиваю один. Затем сдуваю. — Ой, улетел!
— А у Кирюши нет седых волос?
— А ему идёт седина.
— Да ты что? А мне, значит, нет?
— А ТЕБЕ, значит,
