Но всю последнюю неделю, а то и больше, Гонора его вообще не видела. Конечно, Калум отлично умеет оставаться незамеченным, если ему это выгодно, но за долгие годы Гонора изучила все его уловки и хитрости и всегда прекрасно знала, где он находится. Для этого ей даже не нужно было его видеть.

– Пойдем, – позвала Адди. – Нужно заняться пиром. Мужчины ждут празднования.

– Вы давно видели моего отчима? – спросила Гонора, догоняя свекровь.

– Кажется, позавчера я заметила его у конюшни, но точно сказать не могу. – Адди ускорила шаг. – Столы для наших мужчин должны ломиться от яств.

Гонора кивнула и тоже заторопилась, прекрасно понимая, что надо помочь Адди, но перед входом в замок остановилась и быстро окинула взглядом территорию. Она точно знала, где может скрываться Калум, если не хочет, чтобы его заметили, но так его и не обнаружила. Здесь отчима явно не было.

Гонора не знала, что пугало ее сильнее – то, что отчим за ней следит, или то, что его нет ни в одном укромном уголке. Где он может находиться и что делает?

И все же в первую очередь мысли ее были заняты мужем. Помогая Адди с приготовлениями к праздничному пиру, Гонора не могла не думать о Каване. Он выглядел не только угрюмым, но и измученным, сильно вспотел и был покрыт грязью и засохшей кровью.

Гонора повернулась к Адди.

– Я бы хотела приготовить ванну для мужа.

Адди улыбнулась:

– Прекрасная мысль. Я уверена, что он поблагодарит тебя за это. Как только вкусные запахи доберутся до покоев, мужчины завершат свой разговор.

Гонора фыркнула и продолжила помогать Адди до тех пор, пока ароматы жареного мяса, тушеных овощей и вкусных пирогов не разнеслись по всему замку. Тогда она приказала приготовить ванну в супружеской спальне, а Адди выставила ее раньше, чем Гонора успела попросить разрешения уйти.

Каван чувствовал себя опустошенным. С тяжелым сердцем поднимался он по лестнице. Он так надеялся найти брата и привезти его домой! Но ему не повезло, он не нашел ни единой зацепки и не знал, где же находится Ронан. Даже то, что они уничтожили целую орду варваров, не уменьшило его разочарования. Найти брата гораздо важнее, чем отомстить. Он хотел, чтобы Ронан вернулся домой целым и невредимым.

Каван знал, что внизу готовятся к праздничному пиру, но ему нечего было праздновать. Он не выполнил того, что собирался, поэтому не заслуживал развлечений.

Каван хотел найти какой-то способ утопить свою печаль, забыться, раствориться в…

Он резко остановился на пороге собственной спальни и уставился на жену, стоявшую в просвечивающей светло-желтой сорочке рядом с исходящей паром ванной. Огонь в очаге подчеркивал ее обнаженное под тонкой материей тело, а напрягшиеся соски зазывно упирались в ткань. Гонора, улыбаясь, дожидалась его, чтобы помочь искупаться.

– Вон отсюда! – заорал Каван и выскочил за дверь.

– Я только хотела…

– Вон! – Громкий вопль дрожью отдался во всем теле.

Гонора торопливо схватила с кровати юбку и блузку и выбежала из комнаты. Каван радовался, что она не стала оглядываться. Если бы он увидел хотя бы намек на обиду в ее фиалковых глазах, он бы схватил ее в объятия, засыпал извинениями и поцелуями, а это привело бы…

Каван тряхнул головой, захлопнул дверь и сорвал с себя одежду. Он овладел бы ею здесь и сейчас, только от отчаяния, быстро и грубо, а это ранило бы не только Гонору, но и его самого. Он не в том настроении, чтобы вести себя нежно и ласково. Он охвачен гневом и презрением к самому себе за то, что опять не смог найти брата. Он не заслуживает доброго отношения жены.

Каван с головой погрузился под воду, чтобы намочить волосы, отплевываясь, вынырнул наружу, схватил лежавшее на стопке полотенец мыло и начал скрести себя изо всех сил, хотя очень сомневался, что сумеет отскрести всю грязь. Ему казалось, что она разъедает его, и как бы он ни старался, уже никогда не станет чистым.

В течение всего года плена с ним обращались как с животным и заставляли жить соответственно, и воспоминания об этом терзали его душу. Каван приходил в ужас, представляя, что его брат по-прежнему терпит. Сердце его готово было разорваться от горя.

Только часа через два Каван почувствовал, что может присоединиться к празднику, и направился в большой зал – с чисто вымытыми блестящими волосами, в чистой рубашке и пледе. Он должен был появиться на пиру, иначе пойдут разговоры, что он не уважает своих воинов. Они храбро сражались, и Каван должен был оказать им заслуженную честь.

Он сел за стол рядом с отцом и братьями, поднял кружку за своих людей и осмотрел зал в поисках Гоноры. Не увидев ни ее, ни матери, он решил, что они заняты – следят, чтобы столы не пустели. Даже лучше, что он ее пока не видит, потому что Каван чувствовал себя виноватым за свое отвратительное поведение, а ведь она всего лишь поступила, как послушная жена.

Позже он перед ней обязательно извинится.

Он ел, пил, шутил с братьями и с воинами и время от времени замечал мать: смеясь и разговаривая с окружающими, она распоряжалась служанками. Каван быстро огляделся, но жены так нигде и не увидел. Куда она могла деться? Каван попытался перехватить взгляд матери, чтобы спросить у нее, но та не смотрела в его сторону, а вскоре вообще исчезла в толпе.

Лахлан хлопнул его по спине и сделал какое-то шутливое замечание, потребовавшее немедленного ответа. Вскоре братья втроем состязались в остроумии и хохотали.

И только когда к ним примерно через час присоединилась Адди, Каван справился насчет Гоноры:

– Ты что, так загрузила мою жену работой, что она не может попировать с нами?

Адди встревоженно взглянула на него:

– Я не видела Гоноры с тех пор, как она пошла приготовить тебе ванну. Разве она не ждала тебя в спальне?

Братья и отец тоже забеспокоились, но Каван с легкостью разрешил их тревоги.

– Я знаю, где она. – Он встал и вышел из зала, оставив семью в недоумении.

Ему не требовалось долго думать, чтобы понять, где Гонора. Она наверняка пошла к своему единственному утешителю – Смельчаку.

Он неслышно зашел в конюшню и остановился, увидев спящую жену – она уютно устроилась на охапке сена и укрыла плащом и себя, и Смельчака – тот прижался к ее груди и тоже крепко спал. Сердце Кавана чуть не разорвалось, когда он заметил, что Гонора плакала. Наверное, так и уснула в слезах, и это все его вина.

Нельзя быть с ней таким жестоким. Он злился на себя, а не на нее, а пострадала от его глупости Гонора. Теперь вот его жена спит в конюшне, рядом с животными. И Каван разозлился на себя еще сильнее.

Все, хватит. Он осторожно поднял Смельчака и положил его рядом с остальными щенками. Потом заметил еще одного песика, притулившегося к ногам Гоноры, поднял и его и тоже переложил к остальным.

И наконец Каван наклонился, как можно осторожнее взял на руки жену и выпрямился. Она зашевелилась, ресницы ее затрепетали, и Гонора доверчиво положила голову ему на грудь. Каван повернулся, и тут глаза жены широко распахнулись. Она приподняла голову и уставилась на Кавана.