Вечер проходил в непринужденной обстановке, единственное, что мешало, так это странные взгляды Чижа в сторону официантки.

Разъехались по домам уже за полночь.

Утро разорвала громкая мелодия мобильного.

— Да, Леонид Михайлович? — Островский безжалостно разбудил в 6 часов.

— Доброе утро, Тимур. Заскочи сегодня ко мне, есть пару новостей по твоей просьбе.

Попрощавшись и пообещав заехать, поплелся в душ. Сон улетучился, и пришлось пару часов уделить работе. А когда получил смс от Беса, что он отоспался и готов встретися, так и вовсе углубился в дела, чтоб сразу понимать, как мы с ним будем работать дальше.

Часы пролетели незаметно, и было самое время ехать в «Автору», а затем к Островскому.

Практически дошел до центрального входа кафе, как оттуда вылетела взъерошенная Настя, на секунду замедляет шаг, растерянно оглядывается по сторонам, а потом… плавно оседает на землю…

— Твою мать!!! — Подлетаю к девушке и успеваю ухватить ей, практически у самого асфальта. — Вы как? Можете говорить?

— А? Я? Да, да, спасибо, просто душно стало. Извините. — Затарахтела в ответ, а взгляд какой-то затравленный, загнанный, и очень-очень растерянный.

— Может Вас в больницу отвезти? — Услышав моё предложение, Настя подскочила на месте, задышала глубоко и быстро.

— Да, мне нужно в больницу! — Громко ответила и уже развернулась, чтоб бежать в сторону, известную ей одной.

Успеваю ухватить её за руку, и аккуратно развернуть обратно к себе.

Она хмурит брови, косится на мою ладонь, и слегка ёжится.

— Не бойтесь, я Вас отвезу, я на машине. — Киваю в сторону Мустанга, но на девушку машина не произвела особого впечатления. Или, по крайней мере, виду не подала.

Соображала она долго, и даже не заметила, как я уже усаживал её в салон.

Оббегаю машину и падаю на свое место, переводя взгляд на Бэмби.

Хм… а ведь она меня не узнала…

— Ну…?

— Что? — Округляет глаза и смотрит, будто я её жрать собрался, или в лес повезу.

— В какую больницу едем? Или без разницы. — На первый взгляд она была здорова. От боли не морщилась, и лишь её минутная слабость на улице, вряд ли могла заставить девушку нестись в больницу со всех ног.

— А, нет. Вот… — дрожащей рукой протягивает бумажку, и я, увидев, ЧТО именно на ней написано, внутри холодею от ужаса… Ужаса и воспоминаний…

3 года назад.

Медленно прохожу по длинному коридору. Мрачно, тихо, серо, и очень холодно. Но никакая низкая температура не сможет сравниться с той коркой льда, которая плотно покрыла всё внутри.

16, 17, 18, 19… 20…

Вот она… Холодильная камера № 20…

Опускаю руку на ручку двери и закрываю глаза, давая себе секунду перед тем, как переступить порог и сделать шаг туда… к ним…

Вхожу внутрь, озноб пробивает всё тело, дыхание, где-то в области груди, сжимается в плотный комок и никак не может вылететь наружу.

Посередине стоят столы… 4 стола, а на них самые близкие и родные для нас с Владом люди…

Два стола накрыты белой простыней, и я прохожу мимо, понимая, что другу предстоит еще их открыть через пару часов.

Подхожу ближе и останавливаюсь между другими двумя.

Тела на них кажутся такими маленькими. Говорят, что душа человека весит 21 грамм, но сейчас… такое чувство, будто они потеряли половину себя.

Долго всматриваюсь в любимые черты, и если бы не чудовищные, но аккуратные, отверстия в центре лба, кажется, что они спят… Спят, но не дышат.

— Я ОТОМЩУ!!! — Сцепив зубы, обещаю родителям. — Чего бы это не стояло — я отомщу! Зубами рвать буду. От боли будут выть, но они заплатят! КАЖДОГО!!! Каждого, кто хоть как-то к этому причастен — я уничтожу!!!

Сжимаю до хруста кулаки и стираю предательские слёзы с лица.

…………………………………………………………………

Наше время

И вот, спустя три года, мне снова нужно вернуться туда. Отправить милую и беззащитную девчушку навстречу невыносимой боли и разочарованию.

Не знаю почему, но в ту секунду, как увидел адрес и её растерянное лицо, знал точно — я её не брошу. Помогу всем, чем только смогу и буду рядом. В свое время у меня был Влад, у него я, а она… По её поведению, иногда резкой решимости, и по её глазам, я понял, что она одна… Воюет с сложностями жизни, борется за свое существование и противостоит миру, совсем одна…

То, что пережила эта малышка за следующие дни и врагу не пожелаешь. Одно воспоминание, как упала на пол возле тела матери и надрывно выла, бросает в дрожь. Весь её вид тогда отвлек даже от своей собственной боли, когда пришлось вновь переступить порог Холодильной камеры № 20.

Похороны вообще отдельная тема. В какой-то момент мне даже показалось, что девчонка с ума сошла от своего горя.

Раскидывала цветы, рыла землю руками и плакала, плакала, плакала. Она всего лишь хотела последний раз увидеть маму…

Я впервые за три последних года находился на похоронах.

Сколько бы времени не прошло — всегда больно.

…………………………………………………………….

3 года назад.

Всегда привычную мертвецкую тишину разрывала одинокая скрипка. Мелодия звучала так надрывно и болезненно, что каждое движение смычка по струнам, полосовали сердце, заставляя его всё больше и больше обливаться кровью.

Вокруг люди… Так много людей, а я смотреть ни на кого не могу. Всё стали врагами. Всех подозреваю. Каждый из них мог быть виновен в смерти наших родителей.

Влад шел рядом, и на него было больно смотреть. Он старше, он сильнее, но не сейчас… Сейчас мы два парня, которые идут вслед за 4-мя гробами. Два мальчика, которые через пару минут последний раз увидят своих родителей. Два ребенка, которые вмиг стали сиротами.

С неба срывались острые капли дождя и беспощадно жалили кожу. Люди… всё такие скорбящие и сопереживающие. Каждый норовит подойти, дотронуться до наших рук, жалостливо заглянуть в глаза и сказать стандартные, заезженные слова, а нам орать хочется. Ломать, крушить, рвать и убивать.

Именно здесь… бросая горсти сырой земли в могилу, мы перестали быть теми, кем были еще несколько дней назад.

С этого момента нет Тимура и Влада… веселых ребят, зависающих по ночным клубам, всегда с улыбкой на лице. Есть Князев и Холодов! Мрачные, безжалостные, разбитые, но навсегда соединенные одной целью и судьбой.

Два мужчины, поклявшиеся на могилах родителей мстить!

…………………………………………………………………………………