Сегодня она не смеётся. Счастью бывшей работницы дома терпимости пришёл конец. Адэр уже не испытывает к ней той страсти, какая была в самом начале их романа. Место Сирмы скоро займёт очередная девица, и к Малике вернётся боль — жгучая, нестерпимая.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала Малика, наблюдая, как дети тянут Сирму за пальто в глубь заснеженного сада, а она едва передвигает ноги.

— Госпожа, — раздался голос Драго. — Правитель вызывает вас к себе в кабинет.

Малика пересекла спальню, возле двери споткнулась. Что она делает? Не в халате же идти. Как перед вечеринкой в замке Зервана, она перемерила все платья. Это ужасно! Шифоньер ломится от нарядов, а надеть нечего. Хорошо хоть не выбросила старое платье, а ведь хотела отдать Муну на половую тряпку. Оно из домотканого полотна (сносу нет), серое (практичный цвет), свободного покроя. И плевать, что под ним что-то уменьшилось.

Малика дошла до конца длинного коридора и поняла, что устала идти. Ноги двигались с трудом, совсем как у Сирмы. Руки висели как плети. На плечи, казалось, давили пудовые гири.

Малика спустилась с лестницы, с трудом перевела дыхание. Прижимая ладонь к груди, добрела до приёмной Адэра. Отдышалась и переступила порог. Гюст вскочил из-за стола, услужливо распахнул двери. Малика вошла в кабинет. На подобающий этикету поклон у неё не хватило сил.

— Добрый день, мой правитель, — промолвила Малика и опешила. Это сказала она? Голос чужой — тоненький, блеющий.

Не отрываясь от бумаг, Адэр кивнул. Из-под стола выполз моранда. Ткнулся мокрым носом Малике в руку и вернулся на место.

Она цеплялась взглядом за напольные часы в углу комнаты. Маятник с тихими щелчками качался из стороны в сторону. Затошнило. Лоб покрылся холодной испариной, затряслись пальцы, задрожали колени. Судорожно сглотнув слюну, Малика уставилась в пол. Стало чуть легче. Рассматривая рисунок на паркете, мысленно просила Адэра отпустить её поскорее. А он шелестел бумагами, скрипел кожаным сиденьем кресла и не обращал на неё внимания.

Из приёмной донёсся приглушённый разговор. Пришёл её неизвестный спаситель. Сейчас Гюст сообщит о госте, и Адэр будет вынужден выпроводить забытого и бесполезного тайного советника. В изнеможении Малика повернулась к двери, но створка, как заколдованная, не двигалась с места. Взгляд перекочевал на карту, пришпиленную к стене. Малика видела её впервые — как же долго она не была в кабинете Адэра…

Она не знала, что рассматривание и доработка карты превратилось для советников в некий ритуал. На бумаге появились разноцветные квадратики школ и больниц, прямоугольники полей и садов, треугольники приисков и заводов, нити автомобильных и железных дорог, ромбы вокзалов и станций.

Игра в мечту оказалась заразительной. Малика глянула через плечо на заваленный бумагами стол. Посмотрела на Адэра, уткнувшегося в документы.

— Я могу…

Адэр поднял голову. Малика быстро отвернулась к карте:

— Можно мне кое-что нарисовать?

Послышался звук выдвигаемого из стола ящика, слабый скрип кресла, мягкие шаги. Адэр встал сзади, протянул коробку с карандашами:

— Что ты хочешь нарисовать?

Малика взяла коробку. Почувствовала, как в шею впился взгляд. Повела плечами, и взгляд исчез.

— Причал.

Адэр не сказал ни слова, но в воздухе ощутимо повис его вопрос.

— Для шхуны ориентов, — добавила Малика.

— Как там было? На шхуне.

— Не помню. — Малика вытащила из коробки карандаш. — Может, когда-нибудь у вас получится побывать в Ориентале. Посмотрите, как ориенты ловят жемчуг.

— Жемчуг? Они ловцы жемчуга? — Адэр вынырнул из-за её спины, упёрся рукой в стену. — А я всё думал: откуда у твоего отца жемчуг?

— Могли бы спросить. Я бы ответила.

— Хотел спросить, но боялся поставить тебя в неловкое положение.

— Какое?

— Ну мало ли. Вдруг твой отец был вором или…

— Он был рыбаком, — перебила Малика. — Простите.

— Ориенталь — это название жемчуга. Точно! — проговорил Адэр, глядя на карту. — Я это знал. Но почему-то решил, что ориенты так назвали свой остров без всякого умысла. Покажи, где он.

Малика провела пальцем по Тайному морю, указала на безымянную точку, которая находилась на одинаковом расстоянии от берегов Ракшады и Грасс-Дэмора.

— Далеко, — сказал Адэр.

— Далеко. На шхуне не доплыть. Раньше у ориентов был фрегат — большой корабль с тремя мачтами. Его сожгли ветоны, хотя я этому не верю.

— Почему?

— Почему сожгли?

— Почему не веришь?

— Можно я не буду отвечать?

Адэр прислонился спиной к стене, скрестил на груди руки:

— Если ты считаешь, что тайный советник имеет право игнорировать вопросы правителя, не отвечай.

— Фрегат сгорел в первый год правления Могана, — сказала Малика, упорно глядя в сторону. — Точнее, после того, как Порубежье стало колонией Тезара.

— Ты думаешь, его сожгли по приказу моего отца? Зачем?

— Корабль сгорел. Народы рассорились. Появились резервации. Слишком много совпадений.

— Поменяй слагаемые местами, итог будет тот же, — заметил Адэр.

— Корабль и народы стоят на своих местах.

— Я бы не был столь категоричен.

— Простите. Вы спросили — я ответила, хотя не надо было.

— Ты хочешь побывать в Ориентале?

Совсем некстати появилось полузабытое волнение. Малика быстро нарисовала на побережье кружок, затолкала карандаш в коробку:

— Это случится не скоро. Я… меня здесь уже не будет.

— Почему ты не смотришь на меня, Эйра?

— Меня всю жизнь учили смотреть в пол.

— Ты говорила. Но это не вошло в привычку.

Малика выдавила из себя улыбку:

— Не вошло. — Покрутила коробку в руках, положила на стул.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хорошо.

— Эйра.

Малика устремила взор на Адэра:

— Слушаю, мой правитель.

— Посмотри в зеркало.

— Зачем?

— Пожалуйста, посмотри.

Малика окинула кабинет взглядом:

— Здесь нет зеркала.

Адэр распахнул дверь:

— Иди за мной.

Пересёк приемную, открыл дверь в боковой стене:

— Проходи.

Гюст поднялся из-за стола:

— У меня там не прибрано.

Адэр жестом приказал ему оставаться на месте.