девушкой, она наслаждалась этими тайными свиданиями, придававшими жизни новую прелесть. Как приятно было потихоньку убегать в тенистые аллеи, где ее ожидала запрещенная любовь. По временам Билли бросала косые взгляды на своего отца, для себя игравшего роль людоеда в ее волшебной сказке. Что сказал бы он, узнав об ее похождениях? Но мистер Беннетт не знал и поэтому продолжал мирно мечтать о съеденной ветчине.

Так просидели они приблизительно с минуту, когда в стеклянных дверях гостиной появилась горничная в белом чепце. И вдруг в этом месте вполне уместно сказать, и вдруг – мирная сцена домашней жизни была нарушена самым грубым образом, и жестокий рок снова принялся за свою разрушительную работу. Горничная, ее звали Сусанна, хотя, в сущности, это не имеет никакого отношения к нашему рассказу, приблизилась к мистеру Беннетту.

– Сэр, вас спрашивает какой-то джентльмен

– Что? – спросил мистер Беннетт, отрываясь от своей мечты о ветчине.

– Какой-то джентльмен хочет вас видеть, сэр. Он в гостиной. Говорит, что вы назначили ему сегодня.

– А, да, верно!

Мистер Беннетт тяжело поднялся со своего кресла. За большими окнами гостиной он увидел какой-то неопределенный силуэт в сером костюме и вспомнил, что назначил на сегодня свидание клерку сэра Мэлэби Марлоу, который должен был отвезти в Америку его бумаги.

Была пятница; по всей вероятности, этот человек собирается в субботу сесть на пароход в Саутгемптоне.

Он вошел в гостиную и застал там мистера Джона Питерса, лицо которого выражало беспокойство, даже тревогу.

– С добрым утром, мистер Питерс, – проговорил мистер Беннетт, – очень хорошо, что вы приехали. Садитесь, я сейчас просмотрю записки, набросанные мною в связи с делом.

– Мистер Беннетт, – воскликнул Джон Питерс – Позвольте мне… позвольте спросить вас.

– Что вы хотите?

Мистер Питерс откашлялся. Он испытывал смущение, не зная, как приступить к исполнению весьма неприятной обязанности. Но долг выше всего, и клерк не колебался. Любуясь через окно гостиной на очаровательную сцену под деревом, он вдруг увидел незабываемое лицо Билли, сидевшей с блокнотом на коленях. И мистер Питере решил, что он не может уйти, не переговорив о ней с мистером Беннеттом.

Право, можно подумать, что на доме миссис Хайнетт лежало какое-то проклятие. Каждый, входивший в него, лишался душевного покоя. Все это утро, и в поезде и по пути со станции на дачу, Джонс Питерс чувствовал себя очень счастливым. Прекрасное утро благотворно подействовало на его нервы, а легкий ветерок, дувший с моря, нашептывал ему романтические сказки. В гостиной стоял большой букет из разных цветов, и мистер Питерс получил большое удовольствие, понюхав его. Словом, он был в самом радужном настроении, пока не выглянул в окно и не увидел Билли.

– Мистер Беннетт, – проговорил он, – Я не желаю никому зла, и, если вам все известно, и вы тем не менее, довольны ею, так тем лучше. Но я считаю своей обязанностью предупредить вас, что ваша стенографистка не в своем уме. Я не могу назвать ее буйной, но, во всяком случае, она ненормальная. Она определенно ненормальная, мистер Беннетт!..

Мистер Беннетт безмолвно смотрел на своего благожелателя в полной уверенности, что имеет дело с рехнувшимся человеком.

– О какой стенографистке вы говорите?

Мистеру Питерсу пришло в голову, что человек, обладающий таким состоянием, может иметь целый полк стенографисток. Поэтому он решил уточнить.

– Я подразумеваю молодую девушку, сидящую в саду, ту самую, которой вы только что диктовали. Молодую девушку с блокнотом на коленях.

– Как? Что? – вскипел мистер Беннетт. – Вы знаете еe?..

– Конечно, – ответил Джон Питерс. – Правда, я встретил ее только однажды, когда она пришла к нам в контору, чтобы повидаться с мистером Самюэлем, но ее лицо так прочно запечатлелось в моей памяти, что я не могу ошибиться. Я считаю своей обязанностью рассказать вам, что произошло, когда я остался с нею наедине. Не успели мы обменяться несколькими словами, мистер Беннетт, как вдруг она, – тут Джон Питерс, будучи от природы скромным человеком, сильно покраснел, – она заявила мне, что я единственный человек, которого она любит.

Мистер Беннетт даже вскрикнул:

– Черт возьми! Опять!..

– Это были ее точные слова.

– Номер пятый! – воскликнул мистер Беннетт сдавленным голосом. – Понимаете, вы пятый!

Мистер Питерс не мог уяснить себе смысла этого восклицания и не успел попросить объяснения, так как мистер Беннетт вскочил со своего кресла и бросился к стеклянным дверям.

– Вильгельмина! – закричал он.

Билли с удивлением взглянула на него. Ей показалось, что она различает в голосе отца нотку какого-то панического ужаса. Что такое нашел отец в гостиной? Она бросила блокнот и поспешила к нему на помощь.

– Что случилось, папочка?

Мистер Беннетт вернулся в комнату, и Билли, войдя туда вслед за ним, поняла причину его беспокойства. В гостиной, с лицом, еще более страшным, чем когда-либо, стоял безумный Питерс, и карман его пиджака весьма заметно отдувался, свидетельствуя о том, что там спрятан револьвер.

В действительности же в кармане у Джона Питерса находился мешочек с шоколадными конфетами, которые он купил по дороге. Но глаза Билли не могли видеть сквозь непроницаемые предметы, и ей представлялось очевидным, что, раз у Питерса отдувается какой-нибудь карман, то значит там лежит револьвер. Она взвизгнула и прижалась к стене.

– Не стреляйте! – воскликнула она, когда мистер Питерс по рассеянности сунул руку в карман. Пожалуйста не стреляйте!..

– Что ты хочешь этим сказать? – сердито спросил ее мистер Беннетт, – Вильгельмина, этот человек утверждает, будто ты ему призналась в любви?

– Да, призналась и готова признаться еще раз….

– О, великие страстотерпцы, – воскликнул мистер Беннетт и сжал спинку своего кресла. – Но ведь ты же видела его только один раз?

– Ты ничего не понимаешь, папочка, – в отчаянии заговорила Билли, – Я все объясню тебе.

– Папочка! – воскликнул Джон Питерс. – Вы сказали: папочка?

– Да, я сказала папочка.

– Это моя дочь, мистер Питерс.

– Моя дочь, то есть я хочу сказать ваша дочь? Вы… вы уверены в этом?

– Ну, конечно! Неужели вы думаете я не знаю своей собственной дочери.

– Но она же назвала меня мистер Питерс?

– Так что? Разве вас зовут иначе?

– Но если это ваша дочь, то откуда же она знает мое имя?

Это поразило мистера Беннетта. Он повернулся к Билли

– Совершенно верно. Скажи, Вильгельмина, где ты виделась с мистером Питерсом?

– В конторе у сэра Мэлэби Марлоу, в то утро, когда ты пришел туда и застал меня с Сэмом.

Мистер Питерс издал какой-то нечленораздельный звук. Он находил эту сцену чересчур сложной для не особенно крепкой головы.

– Но мистер Самюэль сказал мне, что вас зовут мисс Миликен?

Билан