Люк задумчиво вертит в руках палку.

– А что насчет остальных возле церкви?

– Разбежались. Кто-то спрятался за машиной, кто-то перемахнул через насыпь у реки. Не осталось никого, только Байрон и констебль, который подбирался к нему.

– Ты видел, что происходило после их встречи?

– Да. Они немного поговорили. Констебль Хаус-Джонс держал Байрона под прицелом. Я думал, Байрон сдастся, но нет. Он вскинул винтовку, прицелился в констебля и спустил курок. А потом констебль застрелил Байрона. Четыре выстрела. «Пиф-паф. Пиф-паф». Байрон упал, выронив винтовку. Хаус-Джонс подошел и отфутболил ее в сторону. Затем осторожно убрал пистолет, сел возле Байрона и заплакал.

– Боже, бедное ты дитя… Значит, они немного поговорили. Ты не слышал, о чем?

– Нет.

– А сколько длилось это «немного»?

– Точно не знаю. С минуту или чуть дольше.

– Священник быстро вскинул винтовку?

– Нет, очень медленно. Констебль видел.

– И как ты относишься к констеблю теперь?

– Мне его жаль. У бедняги не было выбора.

Повисает молчание.

Мартин представляет сцену, Люк проживает ее заново.

– Как думаешь, почему Байрон застрелил тех людей? Хоть какие-то догадки есть?

– Я каждый день задаю себе этот вопрос. Не знаю.

Газетчик и мальчишка сидят бок о бок, каждый ушел в собственные мысли. Прерывает молчание снова Мартин:

– Люк, я должен перед тобой извиниться. За тот день возле церкви, когда мы с тобой познакомились. У меня и в мыслях не было тебя расстраивать.

Люк ограничивается молчаливым кивком.

– Знаешь, полиция до сих пор верит обвинениям в педофилии.

– А констебль Хаус-Джонс?

– Двое мальчиков сказали полиции, что это правда.

– Это неправда, мистер Скарсден. Неправда. Он и пальцем не притрагивался ни ко мне, ни к кому-то еще.

После церкви журналисты, операторы и фотографы, словно рой саранчи, устремились в «Оазис», откуда всем скопом перебрались в боулинг-клуб. Расселись в баре с кока-колой и фастфудом из «Сайгона» и принялись клацать по клавишам ноутбуков. В отдалении, у окна с видом на металлическую террасу и высохшее речное русло, расположилась группа полицейских. Робби Хаус-Джонса среди них нет, зато есть Херб Уокер, который налегает на стейк и пиво, плюс несколько других в скверно пошитых костюмах либо чиносах и рубашках поло – явно копы. Детективы из убойного отдела.

Кэрри отделяется от шумной толпы репортеров и подходит к Мартину.

– Хорошо, что ты пришел. Я тебя искала. Слыхал о заявлении для прессы? Копы собираются сделать его перед входом в участок.

– Спасибо. Я не знал. Выпить хочешь?

– Нет, не стоит. Я и так уже. – Она возвращается к своей компании.

Мартин бросает взгляд на часы: двенадцать сорок пять. Проклятье! Заказать обед не хватит времени, остается лишь бар.

За стойкой орудует Эррол. Продав Мартину бокал легкого пива и пакетик чипсов, он, покачав головой, говорит:

– Уж и не знаю, чем мы такое заслужили.

Вероятно, подразумевает убийства, а не представителей СМИ.

Полиция проводит пресс-конференцию в тени большого эвкалипта. Пожилой мужчина в костюме представляется и произносит фамилию по буквам для репортеров. Он инспектор отдела по расследованию убийств Моррис Монтифор из Сиднея, а рядом его коллеги: сержант уголовного розыска Иван Лучич и сержант Герберт Уокер из беллингтонской полиции. Есть еще молодая женщина в форме с диктофоном, но та, видимо, не стоит упоминания.

Мартин осматривается. А вот и давешний спецагент АСБР со стоянки у мотеля. Спрятавшись за спинами репортеров, он курит сигарету, даже подмигнул с усмешкой и произнес одними губами: «Классная история».

– Мы можем подтвердить, – начинает инспектор Монтифор, – что в двенадцати километрах северо-западнее Риверсенда в запруде у фермы обнаружены два человеческих трупа. Ферма объявлена местом преступления, и представители СМИ на нее пока не допускаются, поэтому просьба даже не пытаться. В ходе предварительного расследования не обнаружено никаких свидетельств того, что там есть еще тела, однако для полной уверенности нужны более масштабные и систематические поиски. Повторяю, вопреки домыслам некоторых СМИ, нет никаких свидетельств того, что на ферме есть и другие трупы. Найденные останки сильно разложились и, определенно, довольно давние. Пока нет возможности их с полной уверенностью идентифицировать, на опознание уйдут дни, а может, и недели. Полиция взялась за расследование очень серьезно, но на этой стадии мы еще собираем улики на месте преступления. Впрочем, уже есть несколько ниточек, и мы ими активно занимаемся. Вопросы?

Перекрывая более тихих соперников, из толпы раздается громогласный голос Дуга Танклтона:

– Вы охарактеризовали ферму как место преступления. Откуда такая уверенность? Возможно, все куда невиннее, и эти люди в запруде просто утонули, или останки принадлежат аборигенам.

– У нас есть веские причины полагать, что дело нечисто. Не могу вдаваться в детали, но очень многое указывает на убийство. Вдобавок, останки не такие уж давние. Найдены кое-какие предметы одежды, точнее, их обрывки, и остатки личного имущества. Мы пытаемся с их помощью опознать жертв.

Еще один голос, одна из белокурых конкуренток Дуга.

– Кто обнаружил тела?

– Владелец фермы. Чуть ранее на той же неделе его дом и другие постройки погибли в степном пожаре. Он оценивал убытки и во время осмотра нашел тела. Газетные сообщения о том, что останки были обнаружены иными людьми, не соответствуют истине.

За спиной Мартина раздается тихий самодовольный смешок.

– Арестован ли хозяин фермы?

– Нет.

– Находится ли он под подозрением?

– Нет, его сейчас допрашивают, не более того. Опять же, домыслы СМИ о том, что он как-то замешан в убийствах, совершенно необоснованны и исходят не от полиции.

Очередной смешок.

Вопрос снова задает Дуг Танклтон:

– Инспектор, в некоторых газетах промелькнули намеки на то, что Байрон Свифт связан с недавними убийствами. Это как-то подтверждается?

– На данной стадии нет. Благодарю вас за вопрос. Нет никаких весомых доказательств, способных связать его с этими преступлениями. Если у кого-то такие вдруг есть, мы бы с удовольствием ознакомились.

Очередной смешок.

Мартин постепенно вскипает, а его коллеги продолжают забрасывать инспектора вопросами.

– Правда ли, что тела пролежали в запруде больше года?

– Пока точно неизвестно, однако такое возможно.