казалось: проще не бывает. В груди все кипело, готов был немедленно порвать в клочья. Но если до дела дойдет и в руке окажется нож, вдруг испугается? Дрогнет?

Следовало прежде проверить.

Ирка пару недель назад притащила в дом котенка. Крикливый, тощий, характер гадкий, как у нее самой. Мать хотела выкинуть, но Клим недавно читал статью, что есть такая канис-терапия – это когда собаки помогают с болезнью бороться. Поэтому сказал матери, что кошак тоже Ирке поможет за ум взяться.

Котенка оставили, только не помогало ни черта. Сестра как дурила, так и продолжала. Да и в хозяйстве от нового жильца пользы не было. Наоборот, гадил, мебель драл, жрать вечно требовал. Ну, хоть сейчас пригодится. Животных давно используют, чтоб эксперименты на них ставить для науки.

Клим прошел на кухню, внимательно осмотрел ножи. Выбрал самый большой. Попробовал на палец – острый, зараза! Вроде только касался, но порезался. И очень расстроился: всего капелька крови, а уже подташнивать начало. Да, не сдюжит он. Обидно: заманить гадину в парк смог, а убить не получится. Но надо хотя бы попробовать.

Вынул из холодильника колбасу, отрезал кусок, приманил кота. Помоечное создание у ног крутится, глядит умильно. Клим изо всех сил сжал в руке нож, замахнулся. Кот даже не шарахнулся – с колбасы по-прежнему глаз не сводит.

«Нужно, чтобы он на меня не смотрел».

Зашел сзади, снова замахнулся, но ударить со всей силы не смог – только оцарапал. Кот ощетинился, взвыл, врезал ему в отместку когтистой лапой. На кухню сразу мать врывается, кричит:

– Ты что творишь, изверг?!

Без боязни кинулась, выхватила нож. Котейка, оставляя кровавый след, выскочил прочь, а она на него напустилась:

– Опять крыша поехала? Сейчас «Скорую» вызову, в дурку поедешь!

Это в его планы никак не входило, начал оправдываться, лепетать:

– Да я просто напугать хотел! За то, что колбасу украл!

– Нет уж, Климушка. Меня не обманешь. Глаза у тебя безумные совсем.

Еле смог уговорить, чтоб без экстренных психиатров. Поклялся: завтра сам к лечащему пойдет. Прямо к девяти утра.

Мать, причитая, ушла. Ловила кота, перевязывала ему рану. Клим страдал: «Никчемный я человек!»

Нанять кого-то – чтобы вместо него узбечку убил?

Но все деньги, что год копил, на нее и потратил, а бесплатно – кто возьмется?

Врач ему говорил: нужно осмысливать причины неудач и, если что-то не получается, пробовать снова. Но на коте опять попрактиковаться точно не получится – мать немедленно вызовет мозгоправов.

«Может, есть метод вообще не убивать?»

Допустим… допустим, позвонить в полицию. Сказать, что в полночь в Олонецкий парк закладчица придет… но только узбечка, она ведь будет без товара, сама сказала! «Отдать ей тогда деньги и сдать ментам. Они ее выследят и возьмут с наркотой».

Но и такой вариант не получится. Денег-то у него нет больше.

«Скажу ей: решил половину взять. За что уже заплатил. Разозлится, конечно, что в парк зря тащиться пришлось, но товар отдаст. А я ее заложу!»

Только поверит ли ему полиция? Станет ли следить за ней? Хоть он и не считается полный псих, ограниченно дееспособных за людей тоже не считают. Участковый однажды искал понятых, так его не взял. И сейчас скажут: клинический бред.

Клим вспомнил своего лечащего врача, представил, будто говорит с ним. Прошептал виновато: «Все другие варианты я продумал, как вы учили. Ни один не подходит. Так что придется мой собственный использовать».

* * *

Пусть считается, что классика жанра – Наполеоны, Бонапартов у них в отделении давно не было. Да и вообще пока тишь да гладь: острые приступы купировали, те больные, что входили в ремиссию, проблем не доставляли.

Слегка беспокоил только Клим Спаржин.

Выписали его три месяца назад, с очевидным улучшением. Таблетки принимал, на амбулаторный прием добросовестно являлся. И вдруг приступ, да какой! Мать пациента в испуге рассказывала:

– Вечером кота нашего пытался убить. Замахнулся, порезал – но не до смерти, я отбила. А ночью ушел и вернулся примерно к двум. Руки, одежда – в крови. Я к нему: «Что натворил?» Клим улыбается: «Ты не дала нашего животного грохнуть – другого пришлось искать». Глаза дурные, грязное не снял, сел в кухне на табуретку, сидит, качается! Я в «Скорую» звонить, но там сказали: раз без агрессии, утром в диспансер на прием. Всю ночь не спала, боялась, но к шести утра сморило. Просыпаюсь – его нет! Мечусь по квартире, не знаю, что делать. Но днем является. «Где был?» – «Передал твари, что она тварь!» Тут мы с дочкой сразу его в такси и к врачу. А оттуда к вам отвезли».

Сам Спаржин про котов и вообще про то, что случилось, говорить не желал. Твердил одно: «Надо было гадину убить – я и убил».

Когда больной в состоянии острого аффекта, общаться с ним невозможно. Надо прежде приступ купировать. Обкололи, зафиксировали, стали ждать.

А утром лечащему врачу случайно в руки попала бульварная газетка «XXL» – у медсестер позаимствовал. Разглядывал с удовольствием обнаженные телеса, и вдруг взгляд споткнулся о фотографию. На снегу надпись: «Тварь». Ну, и пояснение: слово увидели совсем рядом с местом, где ночью беременную убили.

«Да ну, ерунда!» – подумал.

Но все-таки заорал медсестре:

– Мань, а напомни, когда Спаржина нам привезли?

– Десятого. Вечером. А что?

Доктор сверился с газетой. Беременную убили в ночь на десятое. Как раз накануне. И живет Клим (это сам помнил) – совсем недалеко от Олонецкого парка.

Отправился к пациенту. Тот почти в отключке, бормочет бессвязное. Задавать ему сейчас вопросы – вообще не вариант. Но доктор все-таки брякнул – первое, что в голову пришло:

– Клим. Расскажи про кошку, что ты убил.

– Тварь она… гулящая… своего ребенка ждет, а других убивает…

– Беременная, что ли?

– Ну да… гадина.

– А как ты убил ее?

– Ножом! Брюхо вспорол! Котенка не видел, правда. Крови слишком много было.

– Может, ты не кошку – а женщину убил?

– Не… я слабак… только кошек могу.

Из пут вырывается, рот слюной брызжет.

Доктор велел ему сделать успокоительное.

«Полицейские меня сейчас самого за психа примут», – подумал.

Но все-таки закрылся от любопытных ушей в кабинете и позвонил.

* * *

Смежники отчитались: беременная закладчица все-таки раскололась. Призналась, что снабжал ее некий Ваня.

Показали фотографию Кравченко – опознала.

Рассказала, что познакомились возле женской консультации. «Ваня» предложил подработать. Особо напирал: он человек ответственный, на крупный размер никогда не подставит, а пару доз запросто можно на личное употребление списать, отделаться условкой.

Теперь Гавриле