было что предъявить – его объявили в розыск.

А по делу Гюльджан поступил неожиданный звонок – из психиатрической больницы.

Поначалу всерьез не восприняли. Но обратили внимание: у пациента Клима Спаржина есть сестра, девушка зависима от наркотиков. И брат, со слов матери, очень за Иришку переживал, грозился много раз: покарает тех, кто ее толкает в пропасть.

В настоящий момент Спаржин находился в состоянии острого психоза, допросить его не получилось. Но взять отпечатки, генетический материал смогли. Полностью совпало со следами на месте убийства.

Мать подтвердила: ночью отсутствовал. Вернулся только в два часа, весь грязный, руки в крови.

Обычно правоохранительные органы не спешат выступать с заявлениями по громким делам. Но панику по поводу маньяка следовало прекратить немедленно. Тем же вечером во всех новостях прошло: убийца беременной Фургатовой пойман. И серийным убийцей он точно не является, ибо мстил лично Гюльджан.

* * *

Итак, версия насчет серийного убийцы снова не подтвердилась.

Для полиции все оказалось очевидно.

Мария Рыжкина погибла от рук сожителя. Спасибо средствам массовой информации, дело широко освещалось. Вот несчастный сумасшедший Клим Спаржин и решил: совершить свое преступление в похожих декорациях.

Дело Павла Климентьева никто вообще не вспоминал.

Полуянов снова помчался к Савельеву и задал ему резонный вопрос:

– Кто тогда напал на Люсю с Надей?

Полковник лишь пожал плечами.

Однако Полуянов не сдавался:

– Сожитель Рыжкиной признание подписал?

– Пока нет.

– Свидетелей нашли?

Савельев поморщился.

– Что тогда против него?!

Полковник на секунду задумался.

Дима поднажал:

– Вообще-то, у нас взаимовыгодный обмен. Гаврилу-Ивана я вам нашел.

– Ладно. Строго между нами. И только потому, что помог. Твоя версия подтвердилась. Мария Рыжкина тоже была в этом бизнесе. Разносила закладки. Вероятней всего, работала на Кравченко. И Юрий об ее тайных делишках знал.

– Откуда?

– Он парень ревнивый, мнительный. Пусть притворялся – пьяный, не замечаю, – но очень нервничал из-за ее ночных отлучек. На прямые вопросы она не отвечала, смеялась: «Денег давай нормально – тогда не буду гулять». Попытался отследить, с кем встречается, куда ходит. Не сумел. И тогда на ее телефон «жучок» поставил.

– Вы как узнали?

– Сразу насторожило: почему оба мобильника исчезли? Ладно, ее аппарат мог забрать убийца. Но в сказки Юрия, что свой просто потерял, верилось слабо. Продолжали искать и нашли. Не так давно. В сток канализационный сбросил. Пролежал в воде больше месяца, почти все данные утеряны. Но следы приложения остались. Так что обо всех перемещениях Марии он был в курсе. Сам признался.

– Ну, и где логика? Она ведь не изменяла ему. Убивать-то за что?!

– Благодаря трекеру он ее выследил. Понял, чем занимается, стал укорять. Но Мария ему в лицо рассмеялась: «Так это ты меня вынудил. Сам виноват, что денег не даешь. Зарабатываю, как могу». Юрий был в шоке. Он у нас благородный бандит. Воровать, грабить – можно. А молодняк подсаживать на наркоту – западло.

– Но собственную женщину за это убивать? Еще и беременную?!

– У всех свои принципы.

– Однако признание он не подписал.

– Подпишет. Никуда не денется.

Взглянул устало:

– Не мути ты воду. Нет здесь серии.

Дима твердо сказал:

– Я согласен, что Спаржин в этом деле особняком. Но в Брянской области и в Олонецком парке явно действовал один человек. И он же, скорее всего, пытался Люсю с Надей убить.

– Хорошо, – хладнокровно отозвался полковник, – тогда скажи мне, где его искать.

– А ты что делать будешь? – иронически спросил Дима.

– Подожду, пока Стокусов чистосердечное подпишет, – хладнокровно отозвался полковник.

* * *

Егорка заливался плачем. Его бабушка после бессонной ночи лежала с мигренью – в ушах беруши, глаза укрывает маска для сна. Люся стояла у окна и прижимала лоб к стеклу.

Надя схватила малыша на руки. Мальчик немедленно зачмокал, – вертел головкой, искал грудь.

– Есть хочет! – попыталась передать младенца подруге.

– Он всегда хочет, – грубо отозвалась та, – перетопчется.

– Люська, что случилось? – перепугалась Надя.

Подруга обернулась, на глазах слезы:

– Не могу я больше! Всю ночь орал! Поест, срыгнет, вопит! Качаю его, качаю, вроде стих, только начинаю проваливаться – снова ему жрать! И все по новой!

– Колики, наверно? – предположила Митрофанова.

– Да хоть что! Я-то не робот! И не молокозавод! Тоже хочу поспать, хотя бы часик!

– Водички ему надо укропной…

– Полно всего, целая полка! И укропная, и «Симетикон»! И масла эфирные даю ему нюхать, все без толку! Он из принципа орет! Чтоб меня довести!

Никогда Надя не видела Люську в таком состоянии. Но если не спать из ночи в ночь – понять можно.

– Давай все-таки покорми – и я с ним пойду погуляю. А ты поспишь.

Молодая мать нехотя приняла ребенка. Егорушка нервничал, то и дело терял сосок, Люська ворчала:

– Хватит кусаться! Задолбал!

А в глазах – тоска беспросветная.

Митрофанова честно катала коляску по промозглым улицам почти два часа, но Люська, пусть поспала, открыв дверь, все равно выглядела усталой и недовольной. Егорке даже не улыбнулась, проворчала:

– У-у, надоел ты мне!

«Депрессия у нее, похоже. Послеродовая», – поняла Митрофанова.

Об опасном состоянии она успела почитать и знала: недуг серьезный. Особенно когда молодая мать без мужа и ребенку никто особо не рад. Надо срочно что-то придумывать.

Поговорила с Люсиной мамой, рассказала ей пару страшных историй, когда женщины, доведенные до отчаяния, заканчивали совсем плохо. Подвела научное обоснование – это не каприз, гормональный фон резко меняется, плюс усталость постоянная.

– Надо ее встряхнуть, а вы потерпите немного, помогите с Егоркой!

Целую программу реабилитации для Люси составила. Записала подругу на массаж, к парикмахеру. Подарила ей веселую курточку с космическими принтами и надписью: «Детка, ты просто Космос!» А еще купила билеты в Главный театр на балет «Чайка», самый модный в этом сезоне.

– Чего мне твоя классика, тоска смертная! – начала было возмущаться подруга.

Но Митрофанова заверила: хоть и по Чехову, но музыка современная. И постановка прикольная: по сцене трактор ездит, мопед. Две овчарки в спектакле полноправно участвуют.

Люся вырядилась неподобающе (кожаные брючки, мотосапоги, волосы с синими прядями распустила). На рафинированную театральную публику поглядывала насмешливо, но действием увлеклась. На Треплева в образе красавца-рокера смотрела с восторгом. Гневно хмыкала, когда под влиянием Тригорина бунтарь пытался обратиться в денди. После самоубийства (последнего перфоманса Константина) грустно усмехнулась:

– А что ему оставалось? – И заявила Наде: – Вот увидишь, я тоже сдохну, если буду пытаться примерной мамочкой стать. – А потом жалобно попросила: – Поехали сейчас на Воробьевы горы?!

– Зачем?

– Там наши собираются. На мотоциклах.

– Так зима ведь!

– Ну и че? Шипы есть, дороги шкерят.

– Сколько волка