когда поступит заказ, раскладывали и скидывали ему координаты точки. Да, денег зарабатывали немного, зато по лезвию не ходить, не трястись каждую минуту.

Но Гюльджан сразу стала ворчать, что нет ей никакого интереса за несчастные несколько тысяч в день работать.

Гаврила попытался образумить:

– Сразу срок от трех до пяти хочешь, дура?

Она глазами хлопает:

– Да все равно ведь рискуем. Хоть бы заработать нормально. Мне деньги нужны.

– Какой смысл при себе много держать? Да и опасно больше десяти ходок за день делать, бдительность притупляется.

– Я готова для себя лично взять.

Удивился:

– Тебе зачем? Если не употребляешь?

– Подработаю, – на голубом глазу отвечает.

И разразилась целой речью, что глаз давно наметанный. Клиентов видит издалека, и далеко не все они готовы искать «закладки».

– Ваша схема для молодежи хороша. Мобильный банк, координаты. А народ часто в таком состоянии, что не до поиска кладов. Человеку немедленно нужно. За наличные. Ну, или за вещь какую. И мобильника у него вообще нет – за прошлую дозу отдал.

Резонно. Но рискованно.

– Понимаешь, что хорошо нарваться можешь? – пугнул Гаврила.

– Вам что до меня? Да и не в кредит прошу. Готова выкупать. По оптовой цене.

Ну, ему так только проще. Сам-то все равно под особо крупным ходил.

Выдал для пробы партию в десять доз. Заплатила. Через три дня попросила еще. Закладки разносить, впрочем, тоже не отказывалась: «Мне каждая копеечка дорога».

Про остальных «девочек» Гаврила все знал – сами ему вечно свои проблемы сливали. А Гюльджан – тихушница. Но работала добросовестно. Ни разу не подвела. Когда попросила пятьдесят граммов в кредит – засомневался, конечно. Однако умолила:

– За половину сейчас заплачу. А за вторую – отдам завтра. Клиент сразу много купить хочет.

Забеспокоился:

– Пятьдесят грамм? Не подстава?

Усмехнулась:

– Не бойтесь, Гаврила-жон. Я ментов за километр чую.

– Не знаешь просто, как они маскироваться умеют!

– Он точно не мент. Блаженный человек.

* * *

Клим в актеры никогда не готовился и понимал: сыграть роль прожженного наркомана окажется сложно. На помощь пришел антидепрессант – принимал по назначению и давно заметил: зрачки от него сужаются похлеще, чем у Ирки после дозы. Синяки под глазами материными тенями подрисовал. На волосы масла капнул, чтоб сальными казались. Ну, и селедки наелся, чтоб в горле натурально пересыхало.

Узбечку подловил, когда та шла от винного магазина. Спросил, тщательно копируя нервные Иркины интонации:

– Закинуться есть?

Шарахнулась:

– Ты что, спятил? Отвали!

– Да ладно! – заныл. – Видел я, мужику только что продала! И сеструха моя берет у тебя!

– Мужчина, отойдите! Я кричать буду!

– Да Ирка! Такая, с хвостиком! В красной куртке!

Облизал губы, взмолился:

– Ну, дай, а? Бабло у меня есть!

Вытащил из кармана мятые сотки (специально разменивал и в руках вертел, чтобы жеванными казались).

Взглянула пристально:

– Три косаря давай.

– А товар?

– Позже.

– Сдохну ведь!

– Ничего, потерпишь.

Дрожащими руками совал ей деньги, не забывая нервно вздрагивать, за волосы себя дергать.

Набрал три тысячи, взмолился:

– Когда? Где?

А она улыбнулась:

– Сестренке твоей отдам.

Вот это поворот. Залепетал:

– Так Ирка сама скурит!

– Ничего. Разберетесь.

Поначалу расстроился – срывается план. Но обдумал и понял: боится узбечка подставы, не хочет из рук в руки передавать незнакомому. Ну и пусть не передает. Будем действовать через сестру. Ирка в нынешнем своем состоянии к критическому мышлению способна куда меньше, чем он. Час назад как раз по дому шарахалась, искала, что б еще вынести.

Вернулся точно к кульминации. Мать в своей комнате закрылась, а Ирка кулаками в дверь молотит, орет:

– Ну дай мне денег! Хоть сколько! У тебя ведь пенсия недавно была!!!

Увидела брата – сразу притихла. А Клим спокойно сказал:

– Я тебе дам.

– Гонишь, – отозвалась недоверчиво.

Достал еще три тысячи, показал. Кинулась рвать из рук – отстранился. Велел:

– У таджички возьмешь.

– У к-какой таджички?

– Ну, или узбечки. Той, кому ты барометр продала.

– Ты откуда знаешь?

– Ее все знают. Товар хороший. Две дозы бери. Одну себе, другую для меня. За свою я заплатил.

Сеструха глядит с изумлением. Клим фыркнул:

– Чего удивляешься? Твой дурной пример. Давай, беги быстрей. А то передумаю.

И побежала ведь – даже не задумалась. Еще лепетала вечером:

– Прости, Климушка. Я твою дозу… э-э… выронила где-то.

– Кто б сомневался. Ладно. Еще возьму, но без твоей помощи. Диктуй телефон. Давай-давай. Вижу: ты номер знаешь.

Вроде проверку прошел. Но когда позвонил и сказал, что Иркин брат, баба отрезала:

– Встречаться не буду. Бабло на номер скидывай. Потом скажу, где забрать.

Пришлось опять деньги тратить. В ответ получил координаты. В земле копаться не пришлось: прикрепила на магните, в чужом подъезде к перилам лестницы. Забрал. Пакетик спустил в унитаз.

На третий раз согласилась, наконец, принять наличкой. И Клим ей сказал:

– Ты мне сейчас одну дозу давай. Но вообще хочу взять много. Есть мысль на дачу рвануть, оттянуться по полной.

– Когда много – и стоит много, – усмехнулась.

– Будут у меня доходы, – криво улыбнулся. – Половину сейчас готов отдать. Вторую – вечером. Но только налик будет. С банкоматом светиться нельзя.

Боялся, что насторожится.

Однако баба спокойно ответила:

– В кредит не работаю. Бабло все вперед.

– Да говорю, – вытащил купюры, – сейчас у меня только полста косарей. Остальные вечером будут. Поднесу. Но только не здесь, мне светиться нельзя. Приходи в Олонецкий парк. Вход, который отсюда, с переулка. Там, где камеры нет.

– Ты, что ли, дурак? Не пойду я туда ночью.

– Ну и давай тогда назад бабки! – возмутился. – У других возьму. Объясняю тебе ситуацию! Стремно мне днем и в городе. Не понимаешь – и пошла тогда вон!

– Так и до парка не дойдешь, если ищут тебя.

– Не каркай, блин! Коза. Деньги мои назад, быстро!

– Ну… ладно. Приду. Только прямо у входа, а то я боюсь.

– Фонтан там есть. Двести метров пройти. К полуночи будь. Вместе с товаром.

– Это хрен тебе. Деньги приму, а где товар забрать, завтра скажу.

– А если кинешь?

– Не боись. Все будет, как в аптеке.

* * *

Врачи уверяли: все его гиперценные идеи ничего общего не имеют с реальной пользой для общества. И методы достижения целей тоже неразумны. Климу очень хотелось доказать, что они не правы.

Разве плохо придумано?

Одну беременную в Олонецком парке убили. Когда погибнет вторая – сразу решат: тот самый человек сделал. Так что искать будут не его, а того, кто и в Новый год.

Но только легко ли оно – убивать?

Когда видел ту ненавистную бабу, вроде