Увидевшая свет в 1899 г. книга на титульном листе имела следующий текст: «А. С. Пушкин. Песнь о вещем Олеге. Рисовал В. Васнецов. (Рисунки, заставки и заглавные буквы В. М. Васнецова. Текст песни и заглавного листа писал В. Д. Замирайло)».

Васнецов к моменту начала работы над «Песнью о вещем Олеге» создал немало книжных иллюстраций, подготовив к изданию русских сказок, былин, пословиц и поговорок. Причем, к этой своей работе подходил достаточно жестко и требовательно, осознавая глубину народного знания и народной философии и не считая фольклор исключительно детской литературой. А. В. Васнецов в своих воспоминаниях об отце указал, что тот «совершенно отрицал, что для детей нужны особенные книги. Считал, что лучшие мировые произведения доступны и взрослым людям»[320]. Такое отношение к литературному произведению привело к мысли о создании полноценной художественной книги, в которой иллюстрации, текст, виньетки и инициалы составили бы единое целое, ярче раскрыв смысл произведения. Для решения этой задачи Васнецов и выбрал пушкинскую «Песнь» – небольшое стихотворное произведение, написанное в стиле русских былин и произведений древнерусской литературы, с сохранением поэтики древнерусского языка. Пушкинское восхищение простотой и красотой вымысла хорошо прочувствовал живописец-сказочник и постарался выполнить иллюстрации таким образом, чтобы можно было увидеть все, о чем говорят стихи, как бы побывать там, в глубокой древности, полюбить ее, восхититься ей. На примере оформления выдающегося произведения литературы нового времени художник хотел продемонстрировать возможности, актуальность и необходимость использования принципов орнаментики древнерусских книжных памятников, где письмо и украшения живут, дополняя друг друга.

Иллюстрации к тексту «Встреча Олега с волхвом», «Вещий Олег», «Олег и кудесник», «Прощание с конем», «Тризна по Олегу»[321] и другие – все они выполнены Васнецовым акварелью на бумаге в академических традициях. Все они расположены в верхней части страницы, создавая не только «единую ленту с повествовательно сменяющими друг друга изображениями» и «стройный декоративный фриз», но и исполняя роль заставок к небольшим, логически завершенным частям текста, состоящим из трех четверостиший. Очень поэтично описала Л. С. Кудрявцева иллюстрации Васнецова. Так, «Встреча Олега с волхвом» представлена следующим образом: «Кудесник стоит у кромки дремучего леса и сам похож на старый лес. А справа, в розовом зареве, – князь Олег на коне среди своего многочисленного войска. Он слушает внимательно, но не слишком верит речам старца. Лишь конь чувствует силу слов кудесника. Между белым кудесником и белым конем идет незримый разговор. Что-то вещее есть в их сказочных обликах. Цветовые тона как бы переходят от леса, от небесного заката на одежду воинов. Белый цвет одежды кудесника и белый цвет коня звучат как само предсказание». Впечатления об иллюстрации «Вещий Олег у черепа своего коня» Л. С. Кудрявцева передала так: «Старый седой человек, печально склонивший голову… Сурово облачное небо, тяжело текут воды. Все такое же древнее, как само предание. Фигура князя будто вырастает из земной тверди, он как памятник той сказочной древности. И краски – зеленые, голубые, красные – кажущиеся древними: они словно припорошены временем»[322].

Васнецов очень требовательно относился к себе как каллиграфу. Многие свои работы он подписывал, используя древнерусскую графику письма. Например, названия всех эскизов костюмов к «Снегурочке» написаны полууставом, названия иллюстраций к «Песне о вещем Олеге» – скорописью, при создании эскизов хоругвей использована вязь. Но для написания стихотворного текста художник пригласил В. Д. Замирайло (1868–1939 гг.), с которым вместе работал над росписью Князь-Владимирского Киевского собора. Для рукописной книги (с планами по ее литографированию в дальнейшем) тот стилизовал древнерусское раннее уставное письмо, в котором отсутствует наклон, все мачты букв расположены строго перпендикулярно к строке, ширина буквы практически равна ее высоте и все ее элементы вписываются в квадрат. В то же время Замирайло использует для написания ряда букв графику XIV в.: присутствие узкого и широкого «О», якорное «Е», наклонная мачта у «еров», разбежавшиеся друг от друга вверх и вниз по мачте петли буквы «В». Звук «Я» графически представлен только при помощи буквы «юс малый». Своеобразно графически интерпретирована буква «З»: верхняя петля лежит почти на строке, а нижняя петля, как бы растянувшись по строке вправо под прямым или острым углом, уходит под линию строки. Вариативность написания той же буквы «З» (3–4 варианта) слишком велика для уставного письма. Не характерным для устава является и написание буквы «Ж», представляющей из себя перечеркнутую по вертикали букву «X», а не мачту с двумя расположившимися на ней полупетлями. Главное, что удалось Замирайло, – это в стилизации создать дух древности и передать древность предания, переложенного А. С. Пушкиным в стихотворную форму.

Заставки, инициалы и концовки выполнены Васнецовым в стилистике книжных орнаментов XII–XIV вв. В основу рисунка орнамента заставок художник положил украшения новгородской Фроловской Псалтири XIV в., ярко и подробно представленной В. В. Стасовым в работе, посвященной символике русских орнаментов[323]. Взяв за основу антропоморфный и тератологический орнаменты рукописи XIV в., Васнецов переработал их и создал оригинальные композиции, контаминирующие как с текстом, так и с древней эпохой. Инициалы, созданные Васнецовым, более разнообразны. Книга открывается заглавной буквой «К», которая состоит из широколиственных и тонкотравных, ритмически повторяющихся узоров, стилизующих книжные орнаменты XVII в. Заглавные буквицы «Т» («Твой конь не боится опасных трудов»), «В» («Волхвы не боятся могучих владык») в основе своего построения имеют орнаменты XI–XII вв. А упомянутый инициал «В» вообще напоминает подобный же из Архангельского Евангелия 1092 г.

Концовка, созданная Васнецовым, хотя в основе ее рисунка лежит классический повторяющийся полукрин и две фигуры животных, похожих на бескрылых симарглов, является ярким произведением модерна, прототипом будущих орнаментальных работ художников «Мира искусств». То, что удалось сделать Васнецову при создании орнаментов заставок, инициалов и концовки, Е. И. Кириченко справедливо и совершенно верно оценила как «новизну трактовки прототипа, то, что впоследствии исследователи назвали «отстранением» – непривычный и непредвзятый взгляд на привычное»[324].