за вещички держите? — спросил тот, который терроризировал нашу личность.

— Мои вещи! — я крепко прижала к себе Донатиеву собственность, испугавшись, что полиция её отберёт, как какой-нибудь вещдок — Только чеков на покупку у меня нет!

— Господь с вами, какие чеки? То есть, вы утверждаете, что спустились сюда для того, чтобы распивать алкогольные напитки и прихватили с собой вот… эти вещи? — сержант оторвался от протокола и устало посмотрел на меня.

— Яя, да! Я переживала, вдруг похолодает, а я уже и в тулупчике! — я разволновалась пуще прежнего, быстро засунула ноги в калоши, и напялила на себя облезлую дублёнку.

— То есть, бухать вы решили до крещенских морозов? — уточнил сержант, который больше ничего не записывал, а рассеянно выводил какие-то каракули на протоколе.

Авдеев согласно покивал головой, поэтому, испугавшись того, что у ребят документов нет, и не будет, я выпалила:

— До них, всегда так пьём!

Затем Авдеев отрицательно закивал головой.

— Или нет, как повезёт, одним словом!

Кивки головой в разные стороны повторились.

— Не боле, чем до октября! — робко вставила Карина, которая всё это время теребила косу.

Авдеев снова мотал головой, из глаз текли слёзы.

— Седьмицу, или две! — что-то быстро посчитав на пальцах, уточнили ребята.

Нет, Дмитрий снова кивал головой, и у него совсем чуть-чуть закосил левый глаз. Опять не угадали.

— Мы вообще не пьём! — вошла в азарт Вася — Нет? Нет, пьём, но не каждую неделю.

Авдеев перестал бороться с собой, крепко зажал голову, и вышел в прихожую. Донатий осторожно влез в окно, чем вызвал новый шквал эмоций от товарищей нашего алкаша.

— Хватай его, да не девку в тулупе толкай, а домового держи!

В квартиру без стука вошли два угрюмых мужика и весёлая женщина в белом халате.

— Тут–тук! А вот и мы! Дай, думаем, зайдём! — жизнерадостно заявила женщина и осмотрелась — А давайте вы с нами прокатитесь? У нас так интересно, и компания вам понравиться!

— Кого паковать? — хмуро спросил мужик у сержанта.

Тот кивнул в сторону алкашей и сказал со вздохом:

— Чертей гоняют.

— Зелёные черти-то? — весело поинтересовалась дама и немного нахально подмигнула, чем вызвала недовольство нашей личности.

— Лохматые, в рубахе ходят!

— И такое бывает! — подтвердила женщина и показала подбородком на меня — А эту, девочку замёрзшую, с собой берём?

— Нет, не надо! У меня в ней будет несколько вопросов — поспешил заверить Авдеев.

Дама кивнула, алкашей ловко подхватили под подмышки и попёрли вниз. Сержант закрыл планшетку и воззрился на нас, будто мы ему что-то задолжали, затем полицейские молча спустились вниз и сели в патрульную машину. Сзади, за запасным колесом, торчали скрещенные мечи.

— Надо бы Авдееву сказать, чтоб он их достал потом, а то что это за «горцы» у нас в ППС служат? — рассеянно сказала Васька, почёсывая буйную шевелюру на своей голове.

— Пущщай сначала до участка доедут! — участливо сообщил Донатий.

— Кстати, а как вообще мечи туда попали? — всполошилась я.

— Дак как менты-то засуетилися, так робята скинули осторожно их вниз, через окно. Туточки и я подбёг, да припрятал тихохонько… — поведал домовой — ты, это, Маня… спасибо тебе, конечно, что вешши-то мои охоронила, можно таперича и снять их…

Я рассеянно кивнула и вылезла из тулупа и калош.

— Пойдёмте домой, нам ещё полночи убираться.

— Чисто там! Я, как домой забёг, деньги-то прятать, почуял, как Вадька снизу магичит, значит.

— Ну, небось не заздря-то на факультете бытовой магии учусь… поди, не батюшкиными стараниями поступал! — понурив голову, пробурчал Вадим.

А мы рассмеялись. Столько всего произошло, а мы просто смеялись у подъезда, не обращая внимания, как наши соседские бабки в приступе любопытства готовы были выброситься со своих балконов.

— То есть, ране вы лиходея не видали? — в сотый раз спрашивал у Милуши штатный городской колдун, вызванный на место происшествия.

— Нет, уважаемый волшебник, не встречала. Я его совсем не запомнила, если честно.

— Токмо так и надобно! Честно, то есть! — ходил взад-вперёд сотник Микола, не замечая усталости в горящих ногах.

Подумать только! На несколько дней уехал Мечислав, воеводство ему передал, поелику, первый он помощник, а тут такое — нападение на дом воеводин, а что да почём, кто ж яво знает? Сколько народу, а толку — чуть! Старый привратник, из которого тот чуть дух не выбил, говорит, будто молод был колдун, да ровно равнодушен, конюх его и вовсе не спознает, а девчонки твердят, будто возрасту очень среднего.

— Других приметов, кривой али косой, может, рябой какой? — устало допрашивает штатный колдун у Милуши.

Та ревёт, и кивает головой. Оно и то правда. Разве ж где косые колдуны бывают? Микола повёл могучими плечами под кольчугой. И где теперь его искать? Но, что искать надобно, так это точно. Не дело это, когда колдун с такой силой лиходейской без догляду по миру-то ходит. Сотник украдкой оглянулся на гордо вышагивающего по двору орденца. Ну что, наступил и на их улице праздник? «Только нас от дел проклятые колдуны отстранили, как тут же беда! Лиходей среди вашего брата ходит»! Но Миколе было искренне наплевать, пусть они там, в столице за власть грызутся. А у него люди пострадали безвинно.

Глава 29

Глава 29

В квартире было на удивление чисто и тихо. Ребята отправились в магазин — заедать стресс, а у меня появилась некая мысль, точнее говоря — не так, после визита Авдеева в квартиру личности, у меня оформилась некая мысль, которая была у меня и раньше, просто я не знала, с чего начать… Хотя, у Дмитрия Константиновича был такой вид, словно он не рад был нас видеть там, в квартире личности. Словно, у него разом заболели все зубы и даже немножко заныл живот.

Но, мне деваться некуда, поскольку я бы очень хотела прояснить кое-что для себя, а узнать это, по понятным причинам, не могла. Поэтому я, глубоко вздохнув, набрала знакомый номер, и произнесла:

— Дмитрий Константинович! Добрый день! Да, конечно… виделись уже! Вы не заедете к нам, как только у вас будет такая возможность? Адрес помните?

Возможность возникла, когда я уже отчаялась ждать его. Прибыл на своей машине, не на полицейском «бобике», а на собственном автомобиле. Вышел, достал с заднего сиденья какой-то длинный свёрток, из которого торчали какие-то грабли и мётлы, и стал осторожно подниматься наверх.

Оказалось, что в том свёртке были мечи наших ребят, просто он догадался их столь нетривиально замаскировать.

— Хорошо ещё, что догадались мне сообщить, что они находятся за запаской! — вместо приветствия процедил он сквозь зубы — я даже не представляю, что подумал бы патруль, если бы, не дай Боже, их заметил!

Я поблагодарила хорошего человека за оказанную услугу, на что услышала в ответ такую фразу, согласно которой, господин Авдеев был бы очень рад, если бы мы, то есть вся наша компания, раз и навсегда позабыли его номер телефона, а кроме того, не стали бы более совершать противоправных поступков, разнообразив таким образом скучное и никчёмное существование моих соседей.

После чего, Авдеев жестом фокусника достал откуда-то из своего кармана два потрёпанных паспорта, и небрежно всучил мне. С наказом, значит, ценить и беречь.

— Что это? — заулыбалась я, не в силах поверить в то, что ребята, наконец, смогут обрести основной документ гражданина.

— Паспорт гражданина! — подтвердил мои догадки Авдеев — Валялись у нас в вещдоках который год. Как вклеивать фото, показывать нужно?

Я горячо заверила, что мы справимся сами.

— Есть у меня ещё одна просьба к вам. Она не составит для вас большого труда, а мне больше не к кому обратиться… я бы хотела узнать, где точно был найден младенец однажды осенью на юго-западе? В маленькой колыбельке, на пелёнках чернилами была ещё начертана буква «М».

Я, как могла, подробно описала всё, что смогла запомнить из своего сна. Было у меня некое нехорошее чувство… и я должна была развеять свои сомнения.

Авдеев долго смотрел на меня, слушая мою сумбурную речь, после чего вздохнул и сказал, что ничего не обещает и откланялся.

— Ты, Манька, не сумлевайси даже! Димка, хошь и ходит с недовольной рожей, токмо мужик он надёжный, иначе я б Анабель замуж за него в жисть бы не отдал!

Донатий появился откуда-то сбоку, очевидно, раскладывал по только ему известным закуточкам свои ценные вещи.

— А что мне остаётся делать? Только