Еще один момент. Лоббизм – оборотная сторона конкуренции. Парламентский лоббизм делает ее более публичной. Вот например, история со сдачей в аренду земли в районе Рублевки буквально за копейки. В 2007 году «Мослесхоз» провел аукцион, на котором передал в долгосрочную аренду 991 га подмосковных лесов по ценам 400–1000 рублей за сотку. Заявки на него принимались только 1 день, точнее, всего 4 часа, а желающих в нем поучаствовать, как рассказывали очевидцы, выдергивали из общей очереди, сверяясь с некими списками. В итоге конкуренции на торгах практически не наблюдалось: 2–3 шага в лучшем случае. Среди покупателей оказались, в частности, структуры Романа Абрамовича (компания «Эко-Вест» арендовала самый крупный участок в Истринском районе – 397 га по цене 615 рублей за сотку), а также глава РСПП и член высшего совета «Единой России» Александр Шохин (2 га в Одинцовском районе).

Главу «Мослесхоза» выгнали. Два года спустя результаты некоторых аукционов суд отменил, хотя до компании Абрамовича российская Фемида вроде бы так и не добралась. Но проблема в другом. Каким образом эта история вообще стала возможна? Кто из федеральных чиновников помогал решать вопрос? Может быть, они до сих пор сидят на своих местах? Ответы на эти вопросы попытались раздобыть коммунисты, общественный интерес ведь тоже нуждается в представлении. Им удалось вынести на голосование проект протокольного поручения комитету по природным ресурсам разобраться в ситуации и доложить депутатам, то есть сделать историю публичной. Но «единороссы» все как один проголосовали против: от Бориса Грызлова до главы природного комитета Евгения Туголукова.

В этой истории Госдума показала всю свою специфическую эффективность. Право решающего голоса здесь есть только у «Единой России», которая, в свою очередь, работает на защиту властной вертикали и ее друзей и голосует по команде. Идет ли речь о политике или бизнесе – не важно.

Насколько нужен мандат? Стоит ли за него переплачивать? «Если ты работаешь с Госдумой, это значит – все пропало. Работа в комитетах равноценна тушению пожаров», – говорит управляющий партнер лоббистской компании «Кесарев-консалтинг» Евгений Рошков. Центр принятия решений сместился в правительство и Кремль. Если до 2006 года на Думу приходилось 80 % его практики, то сейчас хорошо, если 30 %.

Главный «пожарный кран» в Госдуме – президиум фракции «Единая Россия», в который входят 16 человек. Сюда каждый понедельник помимо собственно членов президиума подтягиваются спецпредставители президента и правительства в Госдуме, а также глава аппарата Белого дома. Именно здесь, на этой «фракционной сходке», определяется и список первоочередных законов – как правило, это законы президентские и правительственные, – и повестка ближайшего пленарного заседания, говорит руководитель Центра по изучению проблем взаимодействия бизнеса и власти Lobbying.ru Павел Толстых. «Сюда же надо обращаться, если необходимо "поднять какой-то закон из пепелища"», – говорит Рошков. Другими словами, встроить его в график рассмотрения на ближайшую сессию. Но это имеет смысл делать только в том случае, если документ хорошо проработан. Дело в том, что зачастую место законопроекта в повестке определяется не столько его экономической или социальной значимостью, сколько наличием «согласия сторон».

«Если по какому-то вопросу договориться не удалось, его рассмотрение просто переносится на более поздний срок», – говорит Толстых. В пример он приводит закон о страховании опасных промышленных объектов. В Госдуму этот документ, уже одобренный в правительстве, был внесен в конце 2005 года, а его второе и одновременно третье чтения состоялись лишь в мае 2010-го, причем в 2006–2007 годах они переносились 17 раз. Воз тронулся с места только после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. Документ обязывает нефтегазовые компании, компании перерабатывающей промышленности, а также ряд промышленных объектов, признанных опасными, страховать свою ответственность. Страховщикам это обещает ежегодно до $3 млрд дополнительных доходов.

Сформированная президиумом «медвежьей фракции» повестка легализуется Советом Думы в тот же день. Процедура есть процедура, повестка должна учитывать мнения всех думских фракций – они и входят в Совет палаты. На практике внести изменения на этом этапе уже практически невозможно, ведь у «ЕР» и здесь большинство.

Любая внештатная ситуация или вопрос, требующий немедленного прояснения, может стать темой для встречи Грызлова с Сурковым или Путиным в любое время дня и ночи, отмечает глава Центра политической информации Алексей Мухин. Президентский и правительственный полпреды в Госдуме решают довольно формальные вопросы.

На выходе исполнительная власть получает предсказуемый законотворческий процесс. С 2007 до середины 2010 года депутаты инициировали, а президент подписал 334 закона, и лишь в разработке 15 из них (4,5 %) «Единая Россия» не принимала участия, говорится в исследовании «Лучшие лоббисты Государственной Думы V созыва», подготовленном Центром по изучению проблем взаимодействия бизнеса и власти совместно с Forbes и «РИА-Новости». «Таким образом, можно констатировать, что депутаты, не входящие во фракцию “Единая Россия” и/или не согласовывающие свои законодательные инициативы с фракцией “Единая Россия”, практически отстранены от законодательного процесса – возможности самостоятельного законотворчества», – говорится в исследовании.

Думская самодеятельность действительно сведена к минимуму. Авторы этой книги подсчитали, что единственным «независимым» законотворцем в прошлом году оказалась фракция «Справедливая Россия»: без помощи «единороссов» она смогла провести целых 4 собственных законопроекта и еще 1 в соавторстве с ЛДПР. Конечно, некоторые социальные вопросы были инициированы левыми, но без «медвежьего» покровительства шансов на утверждение у них практически не было.

Оборотная сторона управляемой демократии – опустевший зал думских заседаний. Депутаты банально скучают: зачем ходить на заседания, если от тебя все равно ничего не зависит? В 2003 году президент Владимир Путин возмущался: по его данным, 57 депутатов Госдумы за все время своей работы в зале были не более трех раз! В 2005 году выяснилось, что за полтора года таковых набралось уже 93. А в 2010 году сменщик Путина Дмитрий Медведев жаловался читателям своего микроблога Twitter: «Просто стыдно смотреть на пустые кресла. На работу надо ходить». «Пусть гуляют в другом месте!» – ругался президент. Это слабо повлияло на результат. В середине 2010 года – как раз когда рассматривался законопроект об обязательном посещении пленарных заседаний – в зале, по подсчетам депутатов ЛДПР, присутствовало не более 150 человек. И это был просто выдающийся результат: за день до того как президент заметил беспорядок, в зале заседаний парламента из 450 депутатских кресел были заполнены лишь 25. Электронная система голосования при этом, не краснея, объявляла, что кворум есть, а в голосовании приняли участие больше трех сотен депутатов. Что же остается за кадром?

Процесс голосования у «медведей», впрочем, как и у других фракций, отрегулирован до мелочей. Как рассказывает один из профессиональных думских лоббистов, у «единороссов» есть, например, дежурные по фракции – это ребята, всегда готовые согнать в зал заседаний максимум депутатов, если это вдруг зачем-то понадобится. Они же непосредственно перед голосованием размахивают руками в почти пустом зале – показывают, какова позиция руководства, другими словами, на какую кнопку жать. Зрителями этого представления станет всего пара десятков человек – дежурные по ячейкам. Это очень ловкие люди, каждый из которых может за отведенные на голосование 30 секунд нажать кнопки за 10–15 отсутствующих коллег – в соответствии с полученной инструкцией.