— Кто?

— Ваш начальник милиции.

Я прищурился, и тут пришел Стасик.

Есть люди, которые всегда являются не вовремя. Ты собираешься посмотреть в одиночестве интересный фильм по видаку или футбол, пиво уже готово, рыба очищена, и тут вваливается ОН: «Здорово! Чего зыришь? Начал уже? А это пиво? Я хлебну?! А давай за водкой сгоняю, вот у меня двадцать рублей!» Все, вечер пропал, кино смотреть не хочется, футбол неинтересен…

Или хочешь вздремнуть, а ОН звонит, потому что малость выпил, уснуть не может, на продолжение денег нету, а поговорить хочется.

Или ты делаешь уроки, а ОН тоже делает, но делать ему лень, и все начинается с того, что он просит списать, а заканчивается тем, что он рассказывает тебе последние слухи, как сыграл «Спартак» и что бы он сделал, будь он министром обороны.

Но сегодня Стасик (а он как раз из породы таких людей) явился как нельзя более кстати. Да и пиво было очень холодное: Стасик с гордостью поведал, что купил его в «Девяточке» и там есть еще (тут он с надеждой посмотрел на Лорку).

— А чего у вас такие рожи загадочные?

— Да так… Сидели, разговаривали, — сказал я.

— И дверь открыта… Я толкнул, а она открыта.

— Это я забыла запереть, — кивнула Лорка. — Ты почему рано так из школы?

— Все силы на контрольную потратил. Решил, что не высижу еще уроки, да и погода…

— А что погода?

Я повернулся к окну и увидел, что за окном стало пасмурно и, судя по мелким брызгам на стекле, начинается дождик.

— Нелетная погода. Сидеть в сухом месте и пить пиво — вот что умные люди должны делать при такой погоде, — пояснил Стасик. — У тебя рыбы нету?

— Тараканы сушеные на антресолях. Коту предлагал, он жрать не стал, могу тебе дать. Вон к ним соль в баночке.

— Пошел ты! — сказал Стасик.

Лорка пива не пила, сидела молча, выглядела грустной; ее откупоренная бутылка стояла на столе. У меня до сих пор не укладывалось в голове все, что она рассказала, и Стасик явился вовремя: чокнулся бы я без него и без пива. В школе, по его словам, все шло привычным образом: Мариша орала, Чучундра орала еще больше, Шурупчик пришел в футболке с неприличной надписью и был изгнан, Лоськова четвертую дырку в левом ухе пробила и сказала девкам, что хочет соски проколоть, а те раззвонили по всему классу…

— А, во! Забыл! — воскликнул Стасик, едва не подавившись пивом. — Помнишь дом недостроенный, как к вокзалу железнодорожному идти?

— Помню, — сказал я. Рука с банкой мелко задрожала.

— Прикинь, там трех крестов кто-то завалил! Говорят, из Бобровки приехали, не знаю, что они тут делали, а кто-то их там расстрелял. Бомжи нашли.

— Откуда знаешь?

— Да Кузя ж рядом там живет, как раз в школу шел, когда этих оттуда выносили, из подвала. Он даже опоздал, стоял и смотрел.

— А откуда знает, что из Бобровки?

— Да он узнал одного, видал раньше. Говорит, подрался с ним на вокзале. Они деньги там трясли, вот Кузя и попал. Врет, что морду ему набил, хотя сам небось огреб и деньги еще отдал… Знаю я Кузю. Вот, короче, Кузя и видал, как его несли. Мертвого.

Я посмотрел на Лорку, та многозначительно подняла брови. А на что я, собственно, надеялся? Рано или поздно трупы убитых уродов все равно кто-нибудь должен был обнаружить. Но на меня выйти невозможно! Никто ничего не видел, никто ничего не слышал… А почему я в этом так уверен? Я что, смотрел по сторонам, когда несся по дорожкам парка, убегая от урлы? Да там теоретически десятки людей могли бродить, смотреть и слушать. И теперь кто-нибудь вспомнит, что видел, как убитые гнали пацана. И опишет, как этот пацан выглядел, во что был одет… Я не кривой, не рыжий, шрамов на мне тоже вроде бы нету, но это не означает, что я — в безопасности.

— А вы чего переглядываетесь? — спросил Стасик, насторожившись.

— А что?

Вот тут мое легендарное «а что?» пришлось кстати.

— Да ничего… Прикинь, а мы-то после футбола ушли, а Женя Нос со своими карликами пошел тамбовских болельщиков бить, а те им наваляли, там здоровые мужики приехали! Я думал еще, чегой-то Носа нету столько дней, а ему рыло побили и с ногой что-то…

Стасик перешел на другую тему, а я отхлебывал пузырящееся пиво и представлял, как батя приезжает из своей командировки, а ему говорят соседи (ну вот хотя бы дядя Боря с нашей площадки): «Михалыч! Ты вон что, ептыть… Не расстраивайся… Пацана-то твоего забрали, убил троих… а тихий такой был, ептыть… Ну, давай под это дело бутылочку-то возьмем, успокоишься хоть, ептыть…»

А батя небось за сердце схватится и побежит звонить знакомым. Директору завода, в горсовет… Можно ли что-то устроить? Кому сколько заплатить? Где хорошего адвоката взять? А я буду сидеть в КПЗ на железных нарах и жрать какую-нибудь похлебку.

— Леша!

Я отвлекся и увидел, что Стасик и Лорка внимательно смотрят на меня.

— Что такое?

— Ты чего в транс впал? — спросил Стасик. Пиво он уже почти допил и ухватил Лоркино, раз уж она все равно не пьет.

— Задумался… Чего будем делать-то?

— Чего-чего. Я домой пойду, у меня забот полно, — с деловым видом сказал Стасик.

Врал, собака. Какие у него дела? Черепа вроде не приехали еще, а все дела обычно придумывают как раз родители, у них мания: если только сел с книжкой или телик посмотреть, сразу: «А мусор вынес? А бабку проведать сходил? Хлеб кончился, сходи в магазин и заодно в «Тысяче мелочей» лампочку купи в ванную, сгорела!» — хотя от продуктового до «Тысячи» две остановки…

— Я тоже, пожалуй, пойду, — сказала Лорка.

— Давай я тебя провожу, — буркнул я.

— Давай.

Стасик, кажется, хотел было увязаться следом, но передумал, быстро допил пиво из Лоркиной бутылки и сообщил:

— Мне еще за свет надо заплатить и за телефон.

— Ну и вали, — сказал я нелюбезно. Стасик обиделся:

— Я тебе пиво принес, свинья! А ты меня гонишь.

— Сам же сказал: за свет, за телефон. Иди плати, а то выключат, и будешь сидеть, как в деревне.

Кстати, мне тоже бы надо за свет заплатить, квитанция давно уже пришла. Ладно, черт с ним, это телефон за недельный долг отрубают, а за свет можно хоть три месяца не платить. Да и сберкасса в другой стороне.

Я взял батин большой зонтик. Дождь снаружи почти закончился, кругом были лужи, в которых бродили и плескались жирные голуби, пахло свежим арбузом и мокрыми машинами, стоявшими в ряд возле детской площадки. По такой погоде обычно хочется прыгать, веселиться или, на худой конец, просто сидеть на свежем воздухе, глядя по сторонам и ожидая, пока тучи окончательно расплывутся и выглянет солнышко.