Стасик попрощался и пошел, прыгая через лужи и размахивая сумкой.

— Что мне теперь делать? — спросил я в пустоту.

— Пока — не бояться. Ты можешь что-то изменить?

— Да нет, наверное… Что теперь изменишь.

— Ну вот. Знаешь что, не провожай меня. Все равно на троллейбус. Что я, не доеду? Да и потом…

— …Если что, ты сама за себя сумеешь постоять, — закончил я за Лорку.

— Вот именно.

— Но ты так и не сказала, какая помощь от меня требуется.

— Понимаешь, Алекс… — она звала меня то Лешей, то Алексом, я никак не мог привыкнуть, — есть вещи, которые могут сделать только люди. А у меня нет рядом никого, кому бы я могла доверять. Я посоветовалась с папой и мамой, они — за.

— А со мной ты посоветовалась? Это что получается — я теперь на досуге стану бороться с демонами? Я что, похож на этого… как его?…

Я попытался вспомнить к месту какого-нибудь героя ужастика или компьютерной игры, но в голову приходил почему-то лишь Дюк Ньюкем, который воевал вовсе с инопланетянами.

— На Ван Хельсинга, — предложила Лорка.

— Во. Точно. Похож?

— Не похож. Он был довольно старенький, если верить Стокеру. Но видишь, как все получается — у тебя Саббаот… Неспроста, согласись.

— Еще пистолет вспомни.

— И пистолет. И еще: ты пролил кровь. Теперь ты знаешь, что это такое — убить. Это дорогого стоит… Леша, я же не прошу тебя стать моим телохранителем или выследить Князя Собак. Вполне вероятно, что твоя помощь вообще не понадобится. Мы, наверное, уедем отсюда, но всякое может случиться. И я хочу рассчитывать на тебя, если понадобится. Скажи, я могу на тебя рассчитывать?

— Можешь, — ответил я, пожав плечами. Что мне, в самом деле, оставалось? Буду Ван Хельсингом. В цепи идиотских событий, случившихся за последнее время, это будет не самое идиотское. — Послушай, а чем вы еще отличаетесь от нас?

— Много чем. Извини, но я не могу тебе рассказывать, потому что потом все это может быть использовано против нас.

— Ты что?! — обиделся я.

Лорка покачала головой:

— Может быть, не сейчас. Может быть, ты случайно кому-то расскажешь. Да мало ли что может случиться… А хочешь, я тебя испугаю?

— Испугаешь меня теперь чем-то, как же, — проворчал я.

Мы сидели на сырой лавочке в сквере, мимо шли по своим делам люди, по улице ехали машины, сигналя на ходу и воняя выхлопными газами. Напротив на точно такой же лавочке молодая мамаша читала журнал, усевшись на расстеленный пластиковый пакет, а ее сопливый детеныш возился с пластмассовым джипом, давил расставленных солдатиков, азартно бормоча: «А ты че тут стал? Ты че тут стал, как баран?» В мокром кустарнике возились и щебетали воробьи, возле урны таял недоеденный стаканчик мороженого… Все реально, все привычно. Чего тут можно бояться? Разве что девчонки-демона, что сидит рядом со мной.

— Мы пьем кровь.

— Ну это я уже понял, — сказал я. — Но вы типа пьете донорскую?

— С чего ты взял? — спросила Лорка и, чуть помедлив, констатировала: — А ты не испугался…

— Да я вообще не представляю, как дальше жить буду со всем тем, что знаю. И что сделал. В институт надо поступать, а тут… Может, в армию пойти? Попроситься в Чечню, опыт стрельбы по живым мишеням у меня уже есть…

— Слушай, Алекс, я вовсе не шутила. Кровь нужна нам, чтобы поддерживать силу. И это должна быть живая и теплая, свежая кровь, а не ее замена из холодильника… Конечно, мы не убиваем. Человек просто ничего не помнит, чувствует небольшую слабость, с удивлением находит ранку… или не находит. Ты не представляешь, как просто найти жертву среди ночи. А вот такие, как Пах, убивают.

— Постой-ка, — с сомнением сказал я. — Ты ж вот сидишь тут, а вампиры днем не шастают.

— Легенды всегда отличаются от реальности. Особенно те легенды, которые нам выгодны. Нам не страшен солнечный свет, не страшна проточная вода, точно так же, как и святая. Я не боюсь креста.

— Нам не страшен серый волк… Зато боишься камешка, — вставил я.

Иногда мне хотелось как-то уесть Лорку с ее сорока годами, непостижимыми способностями и демоническим миром. Конечно, если захочет, она небось запросто может оторвать мне голову. Но ведь не оторвет же!

Я старался не думать о том, что будет потом. Ничего у нас не получится — я человек, она — непонятно что, да и уедут они из этого города, даже если события завершатся хэппи-эндом, как в американских фильмах. Но все происходящее по крайней мере помогало мне не вспоминать о том, что произошло в подвале. Отвлекало своим безумством и фантастичностью. Да и кто еще возьмется помогать семейке демонов-вампиров, как не массовый убийца.

— Камешка — боюсь, — кивнула Лорка. Вроде не обиделась.

— А вот в книжках и в кино вампир если кого укусит, тот и сам становится потом вампиром.

— Тоже ложь.

— Я так и думал. Иначе их было бы видимо-невидимо. А жалко…

— Почему? — удивилась она.

— Потому что ты тогда укусила бы меня, и я бы стал жить вечно. Стал бы таким, как ты.

— Логично…

— Постой, так вы и у нас тут много кого перекусали? — дошло до меня. — А знакомых никого не погрызли?

— Леша, — серьезно сказала Лорка, — если честно, я кусала тебя.

— Это еще когда?!

— Когда приходила к тебе вечером. Ну, в тот день… Ты еще напился.

«Никакой ты не трезвый. Никакой ты не нормальный. Я сейчас уйду, а ты ложись спать. И спи до утра. Понял? До утра спи. Потом поговорим. Голову не забивай ерундой». А потом — будильник, утро, ничего не помню… А ранки где? Да я их и не искал, мало ли ссадин, царапин и прыщиков на мне… Кусала?! Тут меня и проняло до самых пяток!

— Ну ты и сука, — громко сказал я, вставая.

Молодая мамаша напротив фыркнула и перевернула страницу журнала, а пацан заорал: «Вали их, вали! Главного мочи!» Играл малыш.

— Почему?!

— Это… это подло.

— Но ты сам только что говорил, что хотел бы, чтобы я тебя укусила!

— Это другое. Я не знал.

— Представь, что я была голодна, а ты угостил меня ужином, — сказала Лорка.

Она была очень красивая сейчас, и мне совсем не хотелось с ней ссориться, но я все равно сказал:

— Угостил — одно. А это — другое, словно ты украла.

— А если бы я укусила Стасика? — прищурившись, спросила Лорка.

— Вот еще! — вырвалось у меня. Я прикусил язык, но было поздно.

Лорка рассмеялась и поманила меня пальцем. Вертеть мордой с моей стороны было глупо, я наклонился.

— Вот поэтому я тебя люблю, — прошептала она. — Настолько, насколько могу. Прости, что я не могу сделать большего. Я бы хотела, честное слово.