— Никогда прежде не слышал этого термина, — медленно покачал головой Арктур. Он прочитал бесчисленное количество книг, бережно изучал каждое слово в древних трактатах, но ни разу он не встречал упоминания слова «Хавани».

«Конечно, не слышал. Это первое слово».

— Что? Чье первое слово? — все еще не понимал Арктур. — Твое?

«Мира, идиот, — раздраженно буркнул дракон. — Первое слово первого мира. Драконы — древнейшие создания Вселенной, первые дети Великой Матери. Создатель создал дом для своих детей, и первым словом в этом мире было „Хавани“ — Жизнь. Это тайное имя Великой Матери. Говорят, ее единственное истинное имя. Его знают лишь первозданные драконы. Произносить вслух имя Матери запрещено».

— Хорошо, — осторожно протянул Арктур, почуяв важную тайну. — Но при чем здесь Аиша? Почему ты назвал ее этим тайным именем?

И вновь молчание. Длинная тягучая тишина воцарилась в его голове. Дракон затаился, не давая о себе знать. Арктур чувствовал его настороженность, но не торопил с ответом. Дракон — мудрое существо, хотя иногда становится невыносимым.

«Хавани — не просто имя. Это титул. Есть легенды — очень древние легенды, не записанные ни в одном трактате. Они рассказывают о Матери».

— О Матери есть множество легенд, — ответил Арктур. — О создании мира, о ее природе, о мудрости. Какое имеет Аиша отношение к Матери? Объясни мне все! Я должен знать.

«Хавани есть сама Жизнь и воплощение Великой Матери в сердце каждого дракона. Мать произвела на свет нас, драконов, а также все живое во Вселенной. Создатель — ее муж, построил мир, создал основу, но она вдохнула жизнь в мертвый мир. Он любил ее, и от их любви произошло все живое. Каждая живая душа несет в себе частичку Матери — своей прародительницы. Мы, драконы, являемся ее первенцами, ее самыми сильными детьми. Мы еще помним, в отличие от людей и прочих, ее имя и образ. И я вижу в Аише ее — Хавани».

— Но как? Чем она отличается от остальных?

«Лишь когда она рядом, мое сердце горит огнем и наполняется энергией Жизни. Во мне проснулись инстинкты, которые спали на протяжении сотен тысяч лет. Аиша — моя Хавани. Только в ней я могу возродить Жизнь».

— Что это значит? — насторожился Арктур. — Что ты собрался с ней возрождать? Ответь мне!

«Жизнь, — вновь коротко ответил дракон. — Я не знаю, как объяснить тебе словами то, что чувствую. Это нечто большее, чем инстинкт. Я чувствую, что должен быть все время рядом, должен ласкать ее и любить так, чтобы она забыла обо всем на свете. Мне больно смотреть на ее слезы и на ее попытки скрыть свою слабость и растерянность. Ты не имел права так обращаться с ней!» — вновь начал заводиться дракон.

— Имел. Я не собираюсь тешить ее пустыми надеждами и отравлять жизнь нам обоим. Нужно притормозить, все обдумать, во всем разобраться. Я пытался показать ей свою твердость, — сдержанно объяснил Арктур, уже сам не уверенный в правильности принятого решения. — Если бы я был мягок, распускал нюни и рассыпался в комплиментах, как ты, Аиша могла отреагировать странно. Неужели ты, чувствующий ее сердце, не понимаешь, что происходит? Мы провели вместе ночь, я стал ее первым мужчиной. Думаешь, женщины способны забыть такое? Нет. Сейчас она готова напридумывать себе такой ерунды, что проблемы начнутся у всех нас.

«Но почему? Почему ты не желаешь быть с ней?!»

— Потому что я урод! — не выдержал Арктур, сорвавшись на крик. Два кулака с грохотом ударились о стол, заставив столешницу вздрогнуть от его силы. — Посмотри на меня! — Он подошел к единственному в его кабинете окну, чтобы посмотреть на ненавистные шрамы. — Что она скажет, когда увидит это? — прошептал дракон, не скрывая боль, которая пронзила душу от созерцания открывшегося вида. Вторая ипостась молчала. Даже дракон понял, какова будет реакция девушки на этот ужас. Этим лицом можно лишь устрашать врагов, но соблазнять девушку возможно, только если она слепа.

«Умом понимаю, что ты прав, — вздохнул дракон. — Но чувства сильнее, чем мой разум. Я хочу к ней! Мечтаю плюнуть на все и броситься к ней, прижать к себе и любить ее сутки напролет».

— Найди себе другого носителя и вперед, — мрачно отозвался Арктур, отходя от окна. — Я не желаю пугать девушку еще сильнее и принуждать ее к близости с тем, кого боятся дети. Да, ты прав, я тоже чувствую влечение, — впервые вслух признался он в своих чувствах. — Ты и так знаешь, что мне хотелось прижать ее к себе и успокоить. Сказать, что все обязательно будет хорошо. Она так пыталась показаться сильной, но на лице все равно остались следы от слез, — невесело усмехнулся он.

Дракон впервые за долгое время замолчал, перестав мучить хозяина бесконечными мечтами об Аише. Даже зверь понял, что внешность Арктура напугает девушку, оттолкнет, вызовет отвращение. Что он может ей предложить? Всю жизнь жить с завязанными глазами? Или самому носить маску? Арктур уже давно смирился с одиночеством, и юной человеческой девушке в его жизни места нет.

Арктур уснул. Пока сознание человеческой ипостаси пребывает в глубоком и крепком сне, дракон позволил себе поднять голову. Он так привык ощущать себя зверем, что совсем позабыл о своей человеческой оболочке. Зверь никогда не переживал о шрамах, оставленных огнем чернохвостов. Он помнил ту дикую боль, что мучила его в последние минуты пребывания в родном мире, но она сравнительно быстро прошла. Голод, который последовал потом, длился намного дольше и оставил серьезный след в памяти дракона, не то что эта оплавленная кожа, страшные шрамы у глаза и провалы в тканях, почти оголившие челюсть и зубы. Его это зрелище не задевает, но юную девушку, наверное, очень испугает…

Дракон все никак не мог успокоиться. Что же делать? Отказываться от Аиши только из-за шрамов своей человеческой ипостаси он не собирался. Да черт, будь эти шрамы у самой Аиши, он бы и мысли не допустил, чтобы оставить ее. Дело вовсе не в ее внешности, дело в сущности! Именно душа привлекает его, ее свет является для дракона маяком. Даже сейчас, среди ночи он мог безошибочно определить местоположение своей женщины, ее самочувствие и настроение. И ничего из этого ему не нравилось: девушка находится далеко, ей плохо и она расстроена. Какой же выход из этой ситуации?

Дракон напряженно думал. Из головы никак не шел грустный и потерянный взгляд девушки во время их последнего разговора. Пока он лежал в постели, пытаясь придумать, как ему поступить, неприятные ощущения относительно Аиши росли, как плесень в сырой пещере, буквально по минутам множась и разрастаясь. Ей плохо. Больно. Мучает странное, незнакомое чувство внутреннего жара, словно тело горит, а по венам течет лава.

Что с ней такое? Никогда прежде дракон не испытывал таких ощущений и даже не мог понять, по какой причине они могут возникнуть. Одно ясно точно: Аише плохо, а значит, она нуждается в нем. Нужно срочно что-то решать. Вспомнив слова своей человеческой половины о нежелании показываться девушке, дракон принял решение не будить его. Осторожно, стараясь действовать как можно незаметнее, он перехватил контроль над телом и встал. Недолго думая создал из огня маску, закрывающую половину лица, закрепил ее и залез на подоконник. Подойдя к окну, оценил свой вид. И чего человек не желал носить эту штуку? Все шрамы скрыты, нет нужды прятать все лицо. Прекрасный выход из положения! Зачем он вообще слушает человека? Давно пора взять контроль в свои руки.